Широкий Дол

Джон как ни в чем не бывало рассмеялся в ответ на мою мрачную шутку и оставил меня в покое. Он даже тактично отъехал от меня, чтобы дать мне отдышаться, и принялся болтать с кем-то из охотников. А я с наслаждением вытянула ноги и прислонилась спиной к толстой ветке.

Я, разумеется, лгала, хотя вчера мы действительно пили страшно неудачное, кислое вино, которым Гарри так гордился. Но отнюдь не вино было причиной тошноты, головокружения и тяжести в обеих грудях. Я снова была беременна и по утрам чувствовала себя просто отвратительно; но еще хуже, пожалуй, мне становилось от мыслей о том, что же теперь будет. Так что мне пришлось собрать все свое мужество, чтобы улыбаться и шутить с Гарри, Джорджем Хейверингом и Джоном. У меня просто в глазах темнело, стоило мне подумать о том зловредном семени, что укоренилось во мне.

Я ничуть не удивилась тому, что юного Джорджа так напугал мой прыжок через изгородь во время погони за лисицей. Ведь я нарочно так гнала коня, надеясь упасть. Мне казалось, что хорошего удара о землю будет достаточно, чтобы вытряхнуть из меня этого паразита; и пусть бы это вызвало у меня сильное кровотечение, зато я снова чувствовала бы себя чистой и целостной. Но, во-первых, Тобермори был слишком надежным конем и выдерживал любую скачку, а во-вторых, и сама я была слишком хорошей наездницей. Во время погони за старым лисом я предприняла несколько попыток упасть и совершила несколько поистине невероятных прыжков, но у меня так ничего и не вышло; и теперь я сидела под холодным осенним солнышком на упавшем дереве, точно усталая Диана-охотница, столь же очаровательная и столь же девственно-невинная с виду, однако уже второй месяц беременная. Меня охватила ярость по поводу собственной плодовитости; от этой ярости во рту у меня пересыхало сильней, чем от не оставляющей меня тошноты. Почему я так легко беременею, а Селия, эта идеальная жена, поистине заслуживающая всех радостей материнства, вынуждена играть лишь роль приемной матери для моего кукушонка? Вернув рабское обожание Гарри, я создала себе новую проблему. Этот проклятый зародыш явно ничуть не пострадал во время устроенной мною адской скачки, так что, скорее всего, на свет появится такой же здоровый и крепкий ребенок, как Джулия. Мне не повезло, я не сумела упасть даже во время этого перехватывавшего дыхание, опасного, сумасшедшего галопа, значит, остается только один выход: принять какое-нибудь жуткое, отвратительное крестьянское зелье и потом, скрипя зубами от боли, в одиночестве вытерпеть все последствия этого.

Впрочем, знахарку, способную составить подобное зелье, придется еще поискать. После исчезновения из деревни Мег, матери Ральфа, у нас не осталось ни одной такой, которая достаточно хорошо владела бы подобным искусством, находящимся на грани преступления. По иронии судьбы, найти такую женщину мне подсказала Мэри, хорошенькая дочка мисс Ходгет. Я притворилась, будто мне нужно любовное зелье, хотя Мэри и казалась девушкой, которой подобный напиток совершенно ни к чему; мое чутье меня не обмануло: она действительно знала такую старуху. Эта знахарка проживала в ветхой лачуге на общинных землях в поместье Хейверингов.

Я неплохо знала деревенскую жизнь и была готова к тому, что увижу, но жилище этой старой ведьмы превзошло все мои ожидания. Оно было куда хуже нашего стойла для свиней: земляной пол, стены, сложенные из не слишком аккуратно вырезанных кусков торфа, законопаченные мхом и сухими листьями папоротника, кровля из веток, присыпанных сверху толстым слоем мха и торфа. Едва успев войти – низко пригнувшись, чтобы не задеть за притолоку, – я поняла, что совершила ошибку, придя сюда. Я совершенно не верила, что эта карга способна помочь мне. Но больше мне пойти было некуда. Когда я объяснила, что мне нужно, старая ведьма вытащила некий каменный сосуд, заткнутый грязной тряпицей, спрятала среди своих лохмотьев несколько серебряных шиллингов, которые я бросила на пол, и подала этот сосуд мне. Я несла его домой с такой осторожностью, словно в нем был страшный яд, а потом в тиши своей спальни отпила столько зелья, сколько мне велела старуха.

Все вышло именно так, как я и боялась. Мне было плохо всю ночь, а потом меня весь день рвало, у меня разыгрался понос, но никакого зародыша из меня так и не вышло. Он был по-прежнему там, в моем чреве! И мы были абсолютно неразделимы. Я была измучена мыслями о ненужной беременности, и двумя сутками непрерывной рвоты, но все же снова села на коня и поехала в ту же грязную лачугу, чтобы выяснить, что еще может сделать со мной старая ведьма.