Широкий Дол

– Я просто не знаю, что на меня такое нашло, – призналась она. – Словно что-то сломалось у меня в голове – так я была сердита. Я просто себя не помнила. Но я действительно очень беспокоилась из-за того, что происходит с Джоном. У меня было такое ощущение, словно все вдруг перестали быть самими собой – и ты, и Гарри, и Джон. И всё вокруг стало чужим, не таким, как прежде, когда мы были так счастливы. Казалось, в нашем доме завелось нечто ужасное, постепенно отравляющее все и вся.

Я ободряюще улыбнулась ей, скрывая вызванное ее словами внезапное потрясение. Я уже слышала раньше нечто подобное. Собственно, Селия сейчас сказала почти то же самое, что когда-то говорила мне мама. Видимо, обе они чуяли существование неких извращенных отношений между мной и Гарри. Видимо, этот страшный грех все же испускал некое зловоние, которое кое-кто из близких мог уловить, не понимая, откуда исходит этот жуткий запах. Чувствуя, что меня охватывает легкий озноб, я наклонилась и зарылась лицом в душистые волосы Селии.

– Может быть, на сегодня хватит подобных разговоров? – устало вздохнула я. – Утром я покажу тебе одно письмо. Я получила от доктора Роуза из Бристоля. По-моему, это как раз тот самый врач, который нам нужен, чтобы вылечить Джона. Если ты согласишься, то за ним можно будет послать, он приедет и прямо здесь его осмотрит.

Селия покорно встала, собираясь идти к себе. Судя по ее виду, она испытывала огромное облегчение. Я сняла с нее бремя власти, всего лишь воспользовавшись собственным умом и смекалкой, а также – ее доверчивостью. И она снова чувствовала себя свободной, готовой быть любящей женой и любимицей всего дома. Она легким шагом направилась к двери, шепнув мне на прощанье: «Спокойной ночи, да благословит тебя Господь!», и ушла. Я улыбнулась, села у огня и поставила ноги на каминную решетку. Селия, правда, несколько встревожила меня своими речами, но теперь она снова была у меня в руках. Я позвонила своей горничной Люси и попросила:

– Принесите мне, пожалуйста, бокал порто – из той корзины, которую сегодня доставили из Чичестера. И отнесите бутылку в спальню мистера МакЭндрю.

Я грела ноги у камина, маленькими глотками прихлебывая порто, пока меня не позвали ужинать. А потом до полуночи читала в гостиной и лишь после боя часов, в самый ведьмин час, пошла к себе, легла в постель и мгновенно уснула.

Всю неделю я была очень занята. Я написала доктору Роузу и попросила его приехать вместе с помощником и осмотреть Джона. Если они сочтут, что лечение пойдет ему на пользу, писала я, то он сможет сразу же и отправиться в лечебницу вместе с ними. Собственно, если бы все зависело только от меня, Джон вполне мог бы оказаться в публичной психбольнице, где такие, как он, плавают в собственных экскрементах, а потом, забравшись в угол, как обезьяны, лопочут что-то непонятное. Но лечебница доктора Роуза была совсем иной. Он устроил ее в собственном особняке в пригороде Бристоля и одновременно принимал всего полдюжины пациентов. Его способ заключался в том, чтобы медленно снижать дозу алкоголя или наркотиков, и в итоге больные были способны встретить очередной день лишь с самой маленькой дозой, а в некоторых случаях научались обходиться и вовсе без нее и обретали возможность вернуться к семье и друзьям совершенно исцелившимися.

Едва успев отправить это письмо, я получила письмо от наших лондонских юристов, которые сообщали, что готовы предпринять определенные шаги по изменению права наследования, если я полагаю, что мне уже в ближайшее время удастся собрать сумму, необходимую для выплаты компенсации Чарлзу Лейси. Моя фамилия по мужу – МакЭндрю – явно вызывала в Сити должное уважение, и письмо юристов носило не просто положительный, а скорее подобострастный характер. Однако они писали, что не начнут действовать, не получив от меня соответствующих указаний, и предупреждали, что выкуп прав на наследство обойдется примерно в 200 000 фунтов. Я покусала кончик пера и улыбнулась, хотя неделю назад я, пожалуй, пришла бы в отчаяние, увидев такую цифру. Но теперь с помощью милой Селии я надеялась, что, возможно, сумею найти такую сумму уже в течение месяца. Так что я написала юристам осторожный ответ и сказала, что они могут начинать переговоры с Чарлзом, стараясь, разумеется, сделать стоимость выкупа как можно ниже.