Широкий Дол

Я провела ладонью от шеи по груди и по животу до мягких завитков волос на лобке. Да, мое тело по-прежнему очаровательно, и вскоре мне понадобится любовник. Настоящий любовник, а не такая размазня, как Гарри. Мне нужен мужчина, который будет смеяться вместе со мной и вместе со мной кататься по траве, который будет делать мне больно, и радовать меня, и доставлять мне наслаждение. Я со вздохом отвернулась от зеркала и, прищелкнув пальцами, велела Люси подавать одеваться. Страстные любовные поединки, любовь-борьба – все это было у меня только с Ральфом, только о нем я часто вспоминала. Но лишь Господь знает, где мне найти второго такого, а мне, видно, придется отступиться от этой цели, и тосковать по своему прежнему любовнику, и страстно мечтать о нем.

И ждать. Ждать, когда этот тяжелый период подойдет к концу. Ждать, когда мы получим с новых полей большую прибыль, чтобы, наконец, освободить Широкий Дол хотя бы от части тех невыносимых долгов, которые я на него взвалила. Ждать, когда урожай золотистой пшеницы освободит мою землю и моих людей от тяжкой битвы за деньги, чтобы я смогла хоть немного себя реабилитировать и не прятаться по углам. И тогда люди смогут забыть этот единственный страшный год моего господства над Широким Долом и будут вспоминать только хорошие годы, которые следовали один за другим с тех пор, как я стала хозяйничать на этой земле.

Но сегодня я снова должна была все утро провести в кабинете, чтобы как-то разобраться в цифрах. Мистер Льюэлин взял под залог три участка: общинную землю, молодой лес и те земли, которые Селия получила в приданое. Но для того, чтобы выплачивать ему проценты – а наши животные очень плохо пережили зиму, – мне пришлось еще занять денег в банке. Там процент был ниже и срок выплаты дольше, и я порадовалась собственной сообразительности, ибо сумела дать возможность Широкому Долу хоть немного вздохнуть. Однако банкиры имели полное право изменить процентную ставку, и в итоге получилось, что их процент стал выше, чем у мистера Льюэлина. Я находилась в смехотворном положении, ибо мне то и дело приходилось занимать деньги, чтобы выплатить проценты. Но если бы я опоздала с выплатами, мне пришлось бы платить еще и штраф.

В прошлом месяце я была вынуждена спешно продать несколько жирных барашков и выручила за них гораздо меньше, чем они стоили, потому что мне отчаянно были нужны наличные. В этом месяце, когда придется платить и Льюэлину, и банкирам, мне, боюсь, придется продать землю. Я попросту не могла продолжать распродавать животных, когда они еще и вес не набрали. В общем, мне необходимо было найти какой-то выход из этого непрерывного падения вниз по долговой спирали, но пока что никакого выхода я не находила. И рядом не было никого, кто мог бы дать мне дельный совет. Я знала лишь одного-единственного человека, который способен был бы разобраться в манипуляциях лондонских дельцов. Только он один мог бы сказать, действительно ли все так плохо, или финансисты играют со мной, как умный рыбак играет с лососем, постепенно лишая его сил. Хотя я лично разговаривала о своих делах всего лишь с одним или двумя банкирами. Однако о том, что Широкому Долу, возможно, грозит разорение, в один миг стало известно всем. И теперь только один Джон мог бы что-то мне посоветовать, но он сейчас давал советы не мне, а Селии, и они оба на пути домой строили планы, как меня уничтожить.

Спустившись к завтраку, я прикинула, сколько дней может понадобиться Селии. День, чтобы добраться до Бристоля, поскольку выехала она уже вечером. День или два, чтобы увидеться с Джоном и убедить доктора Роуза в необходимости его отпустить. Еще два дня, чтобы доехать до дома. Два дня они проведут в карете, склонившись голова к голове и все свои мысли направив на то, чтобы сразиться со мной и победить меня.

Я полагала, что в целом потребуется четыре или пять дней, и оказалась права. В полдень, через четыре дня после того, как Селия стремительно покинула наш дом и умчалась в ночь, я увидела, как наша карета, покачиваясь, катит к дому по подъездной аллее, вся покрытая грязью, с одним разбитым фонарем. В карете, естественно, сидели Селия и Джон.

– А вот и они! – напряженно воскликнула я и повернулась к Гарри. – Ты знаешь, что нужно делать. Мы с тобой все обговорили, и я уверена, что ты прав, желая наказать ее. Она попыталась вмешаться в наши дела. Она без разрешения уехала ночью из дома, уехала к другому мужчине, который к тому же является моим мужем. Она вела себя так, словно лишилась разума, и всех в графстве заставила обсуждать дела, которые творятся в семействе Лейси.

Гарри молча слушал меня и кивал. Дыхание у него уже стало учащенным, глаза заблестели.

– Разумеется, ее следует наказать! – подтвердил он, и я вспомнила, как его в детстве, в той отвратительной школе, учили бояться и запугивать других.