Широкий Дол

– Да, – сказала я, – тебе, по-моему, давно пора было ей это сказать. – Я помолчала, а Гарри продолжал кипеть. Он был возбужден взрывом собственного гнева, и я уже понимала, что за этим последует. И, если честно, мне совсем не хотелось провести утомительный час или два в комнате на чердаке, отдавая дань его извращенной страсти. Однако все признаки этого были налицо. В последние дни мы с ним редко бывали в той потайной комнате; мне в данный момент нужно было соблюдать особую осторожность, а Гарри был слишком ленив и безынициативен, чтобы самому этого потребовать, но я знала, что это по-прежнему доставляет ему огромное наслаждение. Он налил себе еще вина и потянулся за моим бокалом. Я привстала, подавая ему бокал, и он наклонился вперед, пожирая глазами мою грудь.

– М-м-м, Беатрис? – он снова тяжело осел на стуле, а я лениво улыбнулась ему из-под ресниц.

– Да, Гарри?

– Раз уж ни Селии, ни Джона нет дома… – Он не договорил. Дыхание его уже стало быстрым и поверхностным. Я, не мигая, смотрела на него из-под черных ресниц, и в моем взгляде был и вызов, и приглашение.

– Хорошо, я сейчас поднимусь туда и разожгу огонь в камине, – сказала я. – А ты приходи минут через десять.

Гарри сладострастно вздохнул и намазал маслом еще одно печенье. Я змейкой выскользнула из комнаты и тихонько закрыла за собой дверь. «Если ты будешь продолжать так жрать, – с отвращением думала я, – то через три года сыграешь в ящик! И тогда мой сын Ричард и моя дочь Джулия станут сонаследниками, а я буду их опекуном и хозяйкой Широкого Дола, пока не придет пора передать поместье в руки моего дорогого сыночка. И ни Селия, ни Джон меня остановить не смогут!»

Я не стала посылать срочной почтой письмо Селии вдогонку. Как не стала и посылать верхового, чтобы ее остановить. Если уж наша тихая, покорная мышка Селия оказалась способна вихрем вылететь из дома в одной накинутой на голову шали, как безмозглая крестьянка, значит, она будет теперь мчаться без остановки и никакое письмо не дойдет до доктора Роуза раньше, чем к нему прибудет сама Селия. А поскольку кучером у нее Бен Тайэк, то ни один из наших лакеев и не сможет заставить его остановиться и нарушить приказ леди Лейси. И потом, если учесть, что Бен Тайэк наверняка горячо любил своего дядю, моего желания вернуть Селию ему будет достаточно для того, чтобы он только сильней погонял лошадей.

Единственное, на что я могла рассчитывать, это нестабильность Джона, смятение Селии и предубежденное отношение доктора Роуза к ним обоим, которое ему внушила я, хотя заранее этого не планировала. Его отношение к ним возникло как бы само собой, точно я и впрямь была ведьмой и опутала его своими чарами. Короче говоря, я ничего не могла в данный момент поделать и решила принять ванну перед растопленным камином. Люси велела принести из кухни несколько ведер горячей воды и приняла их у лакея за дверью, а потом вылила целый кувшин обжигающе горячей воды мне на спину. Пальцами ног я уперлась в округлый выступ на стенке лохани и уютно устроилась в ароматной, покрытой пузырьками воде.

– Мисс Беатрис, вы же сваритесь! – покачала головой Люси, но я только рукой махнула и потребовала еще горячей воды.

Я наслаждалась, хотя пальцы у меня на ногах уже стали розовыми, а ягодицы, да и все тело наверняка будут почти алыми. После минувшей ночи, когда я ударами, угрозами и проклятьями довела Гарри до экстаза, сопровождавшегося его истерическими воплями и хныканьем, я прямо-таки нуждалась в том, чтобы отмыться дочиста. Возможно, моя медноволосая голова и была в ответе за все грехи и преступления Широкого Дола – а некоторые из них я сама же и совершила, – но я, по крайней мере, была избавлена от грязного порока, свойственного Гарри. Если мне хотелось страстных ласк и любовной игры, я выбирала себе настоящего мужчину, способного швырнуть меня на постель или на траву и заняться со мной любовью. Гарри же требовались бесконечные и разно-образные угрозы, насилие и вообще весь набор подобных патологических ухищрений. А его пухлое разжиревшее тело не вызывало во мне ни похоти, ни ненависти – только холодное презрение. Впрочем, мое презрение только сильней его возбуждало. Я махнула Люси рукой, требуя еще горячей воды. Я испытывала острую потребность стереть, содрать со своей кожи следы влажных поцелуев Гарри.

Нет, я ничего не сделала и ничего не смогу сделать, думала я, пока Люси поливала меня водой, и массировала мне шею, и мыла меня нежным душистым мылом, широкими кругами медленно втирая его мне в кожу.

Я даже замычала от удовольствия и закрыла глаза.

При самом-самом плохом исходе Селия и Джон явятся домой, точно два ангела мести, готовые уничтожить и Широкий Дол, и тот сад лжи, который я здесь взрастила. Джон наверняка догадался, что Гарри – отец Ричарда, и великая тайна Селии – что Джулию тоже родила я – станет последним необходимым элементом в этой головоломке. И мне придет конец.