Шкаф с кошмарами

С адским скрипом «буханка» затормозила посреди поляны, со всех сторон сдавленной дремучим лесом. Яркое солнце выжигало тени, но даже сквозь заляпанное грязью окно Виктор видел: стоит развести хвойные лапы руками – и пропадешь в странном сумрачном мире среди бурелома, муравейников и высоченных кедров. Мимо протиснулась Наташа, ловко спрыгнула с подножки, бросив напоследок:

– Импотент!

Пробираясь следом, Виктор краснел, не зная, радоваться, что заслуженный укол достался не ему, или удивляться, откуда Наташе известны такие интимные факты о Морозове. Путаясь в собственных ногах, запинаясь о ремни кофров, он наконец выскочил в душный июльский зной, напитанный ароматом выжженного солнцем травостоя. После солярно-табачного духа салона запах природы, самой жизни, опьянял не хуже водки. Впрочем, о водке в такую жару думать не хотелось. О пиве в ледяной запотевшей банке – это да. В крайнем случае о квасе из желтой бочки, и чтобы всенепременно в стеклянной полулитровой кружке. Таких бочек да с такими кружками уже давно не водилось, но разве мечте прикажешь?

– Виталик, простите, а где же поселок?

Наташа расчетливо крутанулась, взметнув подол платья на самую границу приличия. Водитель – «Виталик, значит», – вяло подумал Виктор, – явственно дернул кадыком.

– Дальше не поеду, Натальпетровна, извините. Они ж отбитые напрочь, сектанты эти. Даже для моей ласточки дорога тяжелая, а они там деревьев навалили, камней всяких и прочей хе… – Он стушевался под прямым взглядом Хаджаевой и исправился на ходу: – Не проехать, короче. Но пешком минут за двадцать доберетесь. С такими-то…

Он, похоже, хотел что-то добавить про молодые сильные ноги Хаджаевой (по крайней мере, на них залип его похотливый взгляд), однако не решился. Когда было нужно, Хаджаева умела разделять работу и флирт. А если кто-то своевременно не понимал этого, то рисковал познакомиться с Наташей-фурией, злобной стервозиной, способной уничтожить одним словом.

Зевая и потягиваясь, из салона выполз напоминающий мятый комок туалетной бумаги Борис Алексеевич. Сплюнул добитую почти до фильтра сигарету под ноги, но в присутствии Наташи все же поспешил затереть окурок каблуком. С лицом, впитавшим всю скорбь подлунного мира, Борис Алексеевич принялся выгружать из «буханки» сумки с оборудованием и передавать их Виктору. Хаджаева тем временем рассчиталась с водителем, передав в грубые, пропитанные машинной грязью руки две яркие пятитысячные купюры. Виктор поймал себя на мысли, что завидует бесхитростному труду Виталика. Привез-отвез, деньги на руки. А Виктору за них еще пахать и пахать. Да и там надежда на премию умирает последней.

Взревела и, испортив воздух выхлопными газами, отчалила «буханка», оставив трех бесконечно городских людей посреди дикого малознакомого мира. Гудели отяжелевшие шмели. Под сенью леса перекликались невидимые птицы. Плыл дрожащим маревом разогретый июльский воздух.

Лямки тяжеленных кофров врезались в плечи, по одной на каждое, и еще одна, поуже, впивалась в шею, в самый загривок. Пот проступал на коже росой, скатывался в глаза, темными кругами собирался под мышками. Пока еще не сдавался только Наташин дезодорант, но и тот держался из последних сил. Хорошо хоть репеллент, которым Хаджаева щедро залила себя и спутников, держал на расстоянии озверевших слепней. Они носились кругами, могли сдуру врезаться в лоб или руку, но укусить не пытались.

– Напомните, за каким хреном мы сюда приехали? – с предсмертным сопением пробормотал Морозов.

– Об этом, дорогой вы наш коллега, подробно говорили на вчерашней планерке.

– Я спал, – честно и даже с вызовом бросил Морозов. – Помню только про премию и сверхурочные, а снимать – какая, хрен, разница? Не под водой же и не в космосе.

На удушливом пекле не спасал даже веющий от леса прохладный ветерок. Виктор и сам ощущал себя проспавшим планерку. Мысли путались, скакали, растекались, словно мороженое на раскаленном асфальте. Что-то про деревню, про секту родом из девяностых. А вот про премию он не помнил совершенно, но, по всему видать, богато обещали, раз сам Морозов на дело вышел.

– Кришна всеблагой, что я натворила в прошлой жизни?! За что мне вот это вот все?! Ладно, Борис «проспавший-не-только-планерку-но-и-всю-дорогу» Алексеевич, специально для вас. Официального названия у нашего пункта назначения нет, потому что его официально и не существует. Даже на карты не нанесен. Но сами себя они именуют «Оплот дней последних»…

– А, эти, что ли? Этих я помню. Я про них несколько сюжетов снимал, еще когда вы все пешком под стол ходили. Не в профессиональном плане, как сейчас, а натурально, пешком под стол.

– Будете перебивать, сможете додумать окончание истории самостоятельно.