Школьный вальс

— Кажется, ты говорил что парни просто так, — делаю акцент на этих словах, — никогда не помогают. И нет, Герасимов, я так не думаю. Придурки не в моем вкусе.

Аллилуйя! Дорога свободна!

На этой «прекрасной» ноте я решаю завершить разговор, и наконец-то перехожу дорогу.

Смотрю на часы на телефоне.

Блин, звонок был две минуты назад.

Раздосадовано вздыхаю, молясь чтобы горгулья опоздала на урок. Меньше чем через минуту я врываюсь в холл школы и лицом к лицу сталкиваюсь с завхозом. Она как будто ждала меня. Довольно улыбается и радостно объявляет:

— А вот и опоздавшие! Отлично, нам как раз двоих дежурных в столовую не хватает!

О, нет! Только не столовая!

— Н-но я не могу! — восклицаю. — У меня урок.

Арсен позади меня фыркает. Болван.

Я вообще удивлена, что он пришёл на первый урок. И, кажется, даже собирался до него дойти.

— У всех уроки, Уткина! Марш в столовую!

Понимая, что спорить бесполезно, поджимаю губы и плетусь в столовую. Герасимов идёт следом, равняется со мной, наклоняется к уху и шепчет:

— Стервозные ханджи тоже не в моем вкусе, Уткина.

Глава 8

Нина

Стервозная? Ханжа?

Значит, вот кто я по его мнению?

Да что этот поганец о себе возомнил?!

Поставив поднос на стол, раскладываю еду для младшеклассников. Стреляю убийственным взглядом в Герасимова, который в другом конце столовой протирает столы. Просто потрясающее зрелище! Так тебе и надо, звездный мальчик! Не все коту масленица, как говорится.

Да, меня задели его слова за живое. Я всего лишь старалась быть вежливой. Парень в самом деле выглядел неважно. И раз уж он проявил любезность (на это слово у меня скоро будет аллергия) в пятницу и помог со стенгазетой, мне показалось вполне приемлемым выразить свое беспокойство.

И что я получила в итоге?

На меня вылили ушат дерьма. И я точно знаю, что совершенно незаслуженно. Не-а, никого больше сочувствия.

Зло пыхтя, забираю поднос и иду за новыми порциями. Подхожу к раздаточной стойке, складываю тарелки на поднос, поворачиваюсь и чуть не сталкиваюсь с Герасимовым. От испуга я теряю равновесие, отчего поднос в моих руках трясется. Арсен придерживает меня за локоть со словами:

— Осторожней.

Фыркнув, задираю подбородок, пихаю его локтем, мол, уйди с дороги, но он и не думает отступать.

— Дай пройти.

Он по-птичьи склоняет голову к плечу, прищуривая свои холодные глаза.

— Учти, Уткина, если ты решишь посплетничать, и кому-то проболтаешься о том, что услышала…

Да ладно? Он меня шантажировать собрался?

— То что? — вызывающе бросаю.

Признаться, я и не собиралась трепаться об их ссоре с отцом. Делать мне больше нечего. Кто не ссорится с родителями? Однако теперь когда он подошёл ко мне с угрозами, вместо того чтобы нормально поговорить… Пусть засранец и не думает, что может меня запугать.

— Ты пожалеешь.

Арсен выглядит так, будто прямо сейчас готов свернуть мне шею. Бешеный идиот.

— Пожалею? — высокомерно приподнимаю бровь. Раз уж назвал меня стервой, пусть наслаждается. — Больше ни на что фантазии не хватает, Герасимов? Какая банальность! — пренебрежительно закатываю глаза. — Придумай что-нибудь получше.

Он настолько сильно сжимает челюсти, что я слышу как крошатся его зубы.

Машинально делаю шаг назад, практически упираясь поясницей в стойку.

— Мое молчание за твое молчание, Уткина. Понимаешь, о чем я?

Грязный шантажист!

— Помнится, одна ученица собиралась подделать свои оценки. Не знаешь, кто это был? — очень «тонко» намекает, коварно ухмыляясь.

— Тебе все равно никто не поверит.

— Испытай меня, утёнок!

Очевидно, Герасимов сказал все что хотел, поэтому, развернувшись на пятках, он уже собирается уйти. Только вот я еще не высказалась.

— Арсен! — окликаю его. Жду, пока он повернется, после чего ровным голосом отрезаю: — чтоб ты знал, я не собиралась никому ничего рассказывать. И не расскажу. Но ты мог попросить нормально. Знаешь, иногда просто достаточно с людьми говорить по-человечески.

Не знаю, это игра моего воображения или нет, но на секунду его лицо принимает виноватое выражение, но быстро сменяется маской «крутого парня».

Ставлю поднос на стойку, смело шагаю к нему, останавливаясь в считанных сантиметрах. Арсен отпускает голову вниз, и мы устанавливаем зрительный контакт.

— Знай, у тебя не получится меня запугать. Если ты ещё раз позволишь себе угрожать мне, то я найду способ снять с твоей головы корону. Не сомневайся.

Клянусь, если бросить между нами спичку — вспыхнет пожар. И нет. Не пожар страсти. Будь мы в фильме, мы бы направляли друг на друга пушки. Герасимов может иметь на меня хоть десять компроматов, но я не позволю ему вытирать об меня ноги. И он должен уяснить и выучить это как молитву.

— Молодые люди! — слышится ворчливый голос повара, — вы сюда миловаться пришли или дежурить?

— Извините, Наталья Петровна, — отступая от Арсена, произношу. — Такого больше не повториться.

— Очень на это надеюсь!

Подхватываю поднос и принимаюсь за работу. На Герасимова больше не обращаю внимания. Я и без того уделила ему его больше, чем он заслужил.