Шлак 4.0

Ждать крыс долго не пришлось. Они появились буквально через минуту, вынырнули из-за моста — несколько тёмных фигур. До меня им оставалось шагов двадцать. Пусть подойдут ближе, побольше захвачу с собой.

Крысы внезапно остановились. Первый поднял руку и замер. Поверх банданы у него крепился прибор ночного виденья, и он водил головой из стороны в сторону как китайский болванчик. Сейчас он заметит меня. Заметил… И поднял вторую руку, как будто сдавался.

— Не вздумай стрелять, придурок!

Голос абсолютно знакомый. Никак не думал, что услышав его, обрадуюсь до щенячьего визга.

— Гвидон? — и не смог сдержать ругательство. — Твою мать…

Что за день? Данара, Коптич, теперь это чудовище.

— Привет, паршивец. Не сдох ещё?

— Твоими молитвами…

— Моими наставлениями!

Гвидон подобрался ко мне, забрал автомат, вынул из разгрузки пистолет. Я не препятствовал. Похоже, с оружием у моих спасителей был серьёзный напряг, а нам ещё выбираться надо.

— Старый чёрт… Что ты тут делаешь? Я думал, ты по яме круги нарезаешь, навоз собственный жрёшь.

— Твари жрут только тупоголовых баранов вроде тебя, — облагонадёжил меня инструктор, теперь уж с приставкой «экс». Одет он был в чёрно-белую робу, как банальный шлак, да и выглядел не лучше: рожа небритая, под правым глазом застаревший синяк, в улыбке двух зубов не хватает. — Ранен? Покажи.

— Ты врач что ли?

— Не врач, но первую помощь оказывать умею.

— Чего тут оказывать? В спину меня. Лёгкое задели.

Гвидон помог мне перевернуться на живот, ножом вспорол плащ, рубашку, ощупал рану. Я зашипел:

— Больно…

— Терпи. Выходное отверстие где?

Опаньки, об этом я как-то не подумал. Совсем забыл, что пули не только входят, но и выходят.

— Нет его.

— Значит, в тебе осталась. Это хуже. Так бы наногранды справились, а теперь без операции не обойтись. Ладно. Твист, берите его.

Возле меня возникла глумливая физиономия Твиста.

— Жив, говнюк?

— Что ж вы все так меня ненавидите? — прохрипел я, хотя в мыслях отметил, что рад видеть эту поганую рожу. — Завидуете что ли?

— Ага, прям всю жизнь мечтал валяться с пулей в грудине. Зубы сцепляй.

Тут же на месте из куска брезента и верёвки соорудили подобие носилок, перевалили меня на получившуюся конструкцию и понесли вниз.

— Дон! — заорал вдруг Коптич. — Ты там не один? Кто с тобой⁈

Совсем забыл! Как я чувствовал крыс в зоне своего восприятия, так и Коптич почувствовал Гвидона с компанией. Сейчас начнётся…

— Вперёд! Пошли, пошли! Огонь! Да стреляйте же, муфлоны!

Пустошь осветилась яркими вспышками и громом стрельбы. Человеку незнакомому с Территориями могло бы показаться, что начинается гроза. Вот только гроз здесь не бывает.

Гвидон тихо и без нервов отдавал команды:

— Гном, сдвинься влево. Твист, Фломастер, за камни. Прикрываете.

Когда меня перетаскивали через мост, я увидел, как инструктор, встав на колено и удерживая пистолет двумя руками, бил по крысам прицельно и не торопливо, а слева от него бухало ружьё Гнома.

Глава 12

Стрельба то затихала, то усиливалась, её эхо наверняка достигало Загона, и самое позднее через час здесь соберутся все патрули. Мои спасители спешили уйти как можно дальше, видимо, поэтому они никак не могли взять единый ритм, и дёргали носилки каждый в свою сторону, перекашивая их и заставляя меня шипеть от боли. Чтобы сдержать рвавшиеся с языка ругательства, я закусил большой палец, пытаясь одной болью перебить другую, и только похныкивал, когда очередной неудачный рывок бросал меня на грань потери сознания.

Вылечусь, найду каждого чёртова носильщика и заставлю почувствовать то, что чувствую сейчас я.

Носилки вдруг опустили на землю. Я выдохнул. Боль по-прежнему оставалась во мне, но стала уже не столь яркой, позволяя дышать и говорить. Я попросил воды, увы, меня не услышали, или попросту проигнорировали. Носильщики поменялись местами и двинулись дальше. Стрельба прекратилась, стало непривычно тихо, и если бы не шелест гравия под подошвами ботинок и тяжёлое дыхание, я бы решил, что оглох.

Носильщики ещё несколько раз останавливались и менялись местами. За это время прошли больше километра. Русло постепенно исчезало, поднимаясь, сглаживаясь и сливаясь с пустошью, и вскоре пропало вовсе. Слева от меня появились терриконы, сначала невысокие и неровные, как ссыпанные из грузовика земляные кучи; потом становились выше, выше и, наконец, превратились в горы. Почти сразу после этого вышли на дорогу. У обочины стояла тентованная электроплатформа, на борту был намалёван логотип Смертной ямы — перевёрнутый треугольник с кругом в виде пулевой отметины.

Меня положили в кузов, и тут же нежные руки коснулись лица. Я вздрогнул.

— Алиса?

— Тихо, Дон, тихо. Тебе нельзя разговаривать. Береги силы.

— Как же так? Алиса… С Данарой что?

— Всё в порядке, не беспокойся.

— Но… Почему ты здесь?

Алиса приподняла мою голову и поднесла ко рту бутылку. Вода. Я стал пить, захлёбываясь и фыркая. Вода, вода! Ещё бы порошка на понюшку, чтобы наконец-то забыть о боли.

— Мне бы нюхнуть. А? Хоть немножко.