Читаем Шоколад полностью

— Защо не му се обадиш? — попитах от любопитство. — Да го изведеш на разходка, да поговорите, да го опознаеш?

Арманд поклати глава.

— С Каро не си говорим. — Изведнъж стана раздразнителна. Илюзията за младост се бе стопила заедно с усмивката й и изведнъж ми се стори стъписващо възрастна. — Тя се срамува от мен. Един Господ знае какви ги дрънка пред момчето. — Поклати глава. — Не. Твърде късно е. Разбирам го по израза на лицето му, по този любезен поглед, по милите, лишени от смисъл изречения, с които са пълни коледните му картички. Какви обноски само. — Засмя се горчиво. — Какво учтиво, добре възпитано момче.

Обърна се към мен и ми се усмихна ведро, кокетно.

— Само да знаех с какво се занимава, какво чете, кои са му любимите отбори, приятелите му, как се справя в училище. Ако знаех това…

— Ако?

— Можех да се преструвам… — За миг си помислих, че ще се разплаче. После замълча, усилие, мобилизиране на силите. — Знаеш ли, бих опитала още някой от шоколадовите ти специалитети. Ще ми предложиш ли нещо друго? — Проява на ненужна храброст, но ми достави повече удоволствие от всякога. Фактът, че въпреки цялото си окаяно състояние може да се прави на боец, намекът за напереност в движенията й, когато подпира лакти върху бара и отпива.

— Содом и Гомор през сламка. Ммммм. Мисля, че току-що умрях и се понесох към рая. Поне дотам, докъдето ще ме пуснат.

— Мога да понауча това-онова за Люк, ако искаш. И да ти кажа.

Арманд обмисли предложението ми в мълчание. Усещах как ме наблюдава под спуснатите клепачи. Изпитателно. Най-сетне проговори.

— Всички момчета обичат сладкиши, нали? — Гласът й беше небрежен. Съгласих се с твърдението й. — Предполагам, че приятелите му идват тук?

Казах й, че не съм съвсем сигурна кои са му приятелите, но че повечето деца се отбиват редовно.

— Може пак да дойда. Харесва ми шоколадът ти, въпреки че столовете ти са ужасни. Може дори да ти стана редовен клиент.

— За мен ще е удоволствие.

Още една пауза. Разбирам, че Арманд Воазен прави нещата по свой си начин, когато тя реши, не приема да бъде пришпорвана или съветвана. Оставям я да си помисли.

— Ето, заповядай. — Решението е взето. Бързо залепва на бара банкнота от сто франка.

— Но…

— Ако го видиш, предложи му кутия от каквото си хареса. Не му казвай, че е подарък от мен.

Вземам парите.

— И не позволявай на майка му да те съсипе. Повече от сигурна съм, че вече се е заела с въпроса и разпространява клюките и брътвежите си. Единственото ми дете, а да стане една от Сестрите на спасението на Рейно. — Очичките й се превръщат в мънички, изпълнени със злоба цепки, облите й бузи се набръчкват дълбоко. — Вече са тръгнали слухове за теб. Знаеш какви. Това, че общуваш с мен, ще влоши допълнително нещата.

Засмивам се.

— Все ще се справя някак си.

Поглежда ме с внезапно напрежение, закачливата нотка е изчезнала от гласа й.

— В теб има нещо — проронва. — Нещо познато. Едва ли сме се виждали преди онзи път в Les Marauds, нали?

Лисабон, Париж, Флоренция, Рим. Толкова много хора. Толкова много пресичащи се линии на живота, препокриващи се една друга, насочвани от пощурелите нишки на нашите маршрути. Но не мисля, че сме се срещали.

— И миризмата. Нещо като горене, миризмата на лятна мълния десет секунди след като е ударила земята. Ухание на летни бури и царевични полета в дъжда. — Лицето й е унесено, очите й търсят моите. — Така е, нали? Това, което казвам, е вярно? Какво си ти?

Пак тази дума.

Засмива се с пълно гърло и протяга ръка към моята. Кожата й е студена, листо, не плът. Обръща дланта ми нагоре.

— Знаех си! — Пръстът й проследява линията на живота, на сърцето. — Знаех си от мига, в който те видях! — После казва на себе си, свела глава, с толкова тих глас, че го усещам като полъх над ръката ми. — Знаех си. Знаех си. Но никога не съм си мислела, че ще те срещна тук, в този град. — Остър, подозрителен поглед нагоре.

— Рейно знае ли?

— Не съм сигурна. — Така си беше; нямах представа за какво говори. Но аз също го усещах; аромата на променящи се ветрове, онова усещане за откровение. Далечен мирис на огън и озон. Скърцане на отдавна неизползвани инструменти, адската машина на синхронността. Или може би Жозефин е права, че Арманд не е с всичкия си. Та нали можа да види Чехълчо.

— Не допускай Рейно да разбере — каза след малко с блясък в безумните си, енергични очи. — Знаеш кой е той, нали?

Поглеждам я ококорено. Сигурно съм си въобразила думите й. Или може би сънищата ни са се пресекли за кратко, в някоя от онези нощи, когато сме бягали.

— Той е Черния призрак.

Рейно. Като лоша карта. Отново и отново. Смях в крилете.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Зулейха открывает глаза
Зулейха открывает глаза

Гузель Яхина родилась и выросла в Казани, окончила факультет иностранных языков, учится на сценарном факультете Московской школы кино. Публиковалась в журналах «Нева», «Сибирские огни», «Октябрь».Роман «Зулейха открывает глаза» начинается зимой 1930 года в глухой татарской деревне. Крестьянку Зулейху вместе с сотнями других переселенцев отправляют в вагоне-теплушке по извечному каторжному маршруту в Сибирь.Дремучие крестьяне и ленинградские интеллигенты, деклассированный элемент и уголовники, мусульмане и христиане, язычники и атеисты, русские, татары, немцы, чуваши – все встретятся на берегах Ангары, ежедневно отстаивая у тайги и безжалостного государства свое право на жизнь.Всем раскулаченным и переселенным посвящается.

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза
Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее