Шотландская любовь

Большую часть темного дощатого пола покрывал ковер – еще одно приобретение матери. На темно-красном фоне красовался прихотливый узор из лавровых листьев, – лавр издревле считался оберегом клана Имри.

С этой комнатой у Шоны было связано еще больше воспоминаний, но она решительно отогнала их прочь. Она не позволяла себе углубиться в прошлое – из страха, что там встретится с молодым Гордоном.

– Начнем с люстр? – спросила Хелен.

Шона подняла глаза к потолку. Часть комнаты освещали четыре медные люстры под гипсовыми розетками. Медь потускнела, однако у них не было времени ни натирать ее до блеска, ни смывать копоть с потолка.

Ни пиршественный зал, ни малая гостиная не могли похвастаться наличием окон, ибо строили их в то время, когда защищенность ценилась превыше красоты. Шона порадовалась, что не придется возиться с огромными пыльными портьерами, как, например, в спальнях.

Сама мысль о том, сколько работы еще предстоит, повергала ее в уныние.

У Шоны снова заурчало в животе. Хелен посмотрела на нее, но ничего не сказала. Шона швырнула тряпку в пустое ведро и тяжело вздохнула.

– Пойдем поедим? – предложила Шона, стараясь не выдать своего энтузиазма по этому поводу.

Хелен кивнула.

Трое мужчин до сих пор разгружали телегу.

Правда, нужно его поблагодарить. Она должна это сделать. Она как-никак хорошо воспитана, даже если в присутствии полковника сэра Гордона ее манеры дают сбой. Значит, сейчас она будет сама любезность.

Он будет в шоке. Он, может быть, остолбенеет от удивления.

Старый Нед, пошатываясь, втащил в кухню очередной бочонок.

– Еще две кадки сливочного масла, Шона, и все, – объявил Старый Нед.

Что, скажите на милость, им делать с двумя кадками сливочного масла?

Шона оглядывала волшебным образом заполненные полки в кладовой, и тут ей в голову пришла еще одна страшная мысль.

А кто будет готовить?

В Инвернессе этим занималась служанка, но их меню было весьма скромным. У них не было ни говядины, чтобы ее жарить, ни клетки с жирными курами.

Да, жить в Инвернессе определенно, бесспорно проще.

– Я даже не надеюсь, что ты умеешь готовить, – покосилась она на Хелен.

Господи, ну пожалуйста, пусть у нее обнаружится талант к кулинарии, неодолимая тяга к выпечке и жарке или что там требуется, чтобы превратить все это изобилие в полноценную пищу.

Хелен только покачала головой.

– Туго будет нам без Мэг, – заявил Фергус, входя в кухню с первой кадкой сливочного масла в руках.

Он передал ее Гордону, чтобы тот определил ее в кладовую для мяса, где всегда было прохладнее.

Шона посмотрела на брата и улыбнулась тем воспоминаниям, которые пробудило его замечание.

– Мэг служила у нас кухаркой и рассказывала бесчисленное множество историй о Гэрлохе.

Шона бросила на Фергуса быстрый взгляд и удостоверилась, что он пока не собирается упоминать призраков.

Пусть пройдет еще несколько дней, прежде чем семейные тайны откроются полностью.

– Она отменно готовила. До сих пор помню ее пирожные, – добавил, входя в комнату, Гордон.

Улыбка Шоны сделалась чуть более натянутой.

Сколько раз она таскала для Гордона сладости, когда они договаривались о встрече! Сколько раз они кормили друг друга ими, и шоколадный или апельсиновый вкус оттенял их занятия любовью!

– Я умею готовить жаркое, – объявила она, в очередной раз оглядывая полки кладовой. – И печь лепешки. У меня получаются очень вкусные лепешки.

Лепешки она тоже носила ему тысячи раз.

У нее перестало урчать в животе, но появилась боль, такая острая, что Шона испугалась, что заболела.

Уходи. Уходи. Уходи.

– Но сейчас вы можете отобедать тем, что прислала миссис Маккензи. – Гордон показал на большую керамическую миску. – Здесь рис с рыбой – ее коронное блюдо.

Шона посмотрела на него: неужели не существует пределов его доброте, черт побери!

Хелен с улыбкой потянулась к миске. Продолжения разговора Шона не слышала просто потому, что сбежала из кухни. Она не пошла по черной лестнице, а намеренно двинулась в обход к парадной лестнице и, поднимаясь, изо всех сил старалась сконцентрироваться на каждой скошенной ступеньке. Лучше думать о чем угодно, чем о полковнике сэре Гордоне Макдермонде.

Этого человека она когда-то любила, обожала телом и душой, разумом и сердцем. Он делил с ней веселье и радость – и утешал, когда она плакала. С ним она не знала ни стыда, ни напряжения.

Этот человек тысячу раз умер в ее воспоминаниях, он не может вот так взять и воскреснуть. Она сама этого не позволит.

– Шона, с тобой все в порядке?

У подножия лестницы стояла Хелен, лицо ее выражало тревогу.

– Да, спасибо, – осторожно ответила Шона.

«Я хочу немного побыть одна». Нет, кажется, так слишком грубо.

– Мне нужно немного умыться.

И не важно, что у нее нет кувшина с чистой водой. В Инвернессе у них был котел для нагревания воды, но здесь, в Гэрлохе, все делалось по старинке, как и сто лет назад.

– О, прекрасная мысль. Принести тебе горячей воды? – спросила Хелен.