Шпион на поводке

Но Римма Романовна была не так проста и не поддавалась на внушительную внешность. Она была тертым калачом, прожженным администратором, как говорится, съела не одну собаку и прошла сотни всевозможных проверок — от пожарного надзора до налоговой полиции и от санитарной инспекции до общества защиты прав потребителей.

— Извиняюсь, вы конкретно какую организацию представляете? — осведомилась она вежливо, но твердо.

Видимо, и у нее, и у загадочного Бориса Борисовича слово «конкретно» было одним из самых любимых. По крайней мере, редкая их фраза без него обходилась.

— Я конкретно представляю комиссию по защите русского языка! — заявил таинственный посетитель, гордо закинув голову, отчего его сходство с индюком стало еще более заметным.

— Что?! — переспросила Римма Романовна с удивлением, переходящим в искреннюю радость. — Так мы‑то при чем? Вы вывеску нашу заметили? У нас тут конкретно продовольственный магазин, а не гимназия! Вам, наверное, школа нужна, так это напротив, через дорогу!

— Вы из меня, пожалуйста, не делайте этого… барана! — запыхтел Борис Борисович. — Я ничего не путаю! У меня на руках имеется предписание о проверке конкретно вашего магазина… в духе последних указаний… Ольга Николаевна, прошу!

Шустрая брюнетка выхватила у него коричневую папку, ловко расстегнула ее и вытащила на свет божий стопку машинописных листов, украшенных несколькими печатями.

— Позвольте… — проговорила упорная Римма Романовна и попыталась завладеть листками.

Однако ловкая брюнетка в руки ей листки не отдала, а позволила только прочесть грозный заголовок и еще одну страницу — там, где было черным по белому напечатано название магазина — «Ломаный грош».

— Видите, среди объектов проверки назван конкретно ваш магазин! — торжествующим голосом заявил Борис Борисович. — Надеюсь, вам все понятно?

— Объясните, — Римма Романовна несколько понизила голос, но не спешила сдавать позиции, — объясните, с каких пор и по какой причине продовольственные магазины проверяют на предмет этой самой… защиты русского языка? Мы же не образовательное учреждение и не средство массовой информации?

— Что вы такое говорите? — прогрохотал Борис Борисович, еще больше раздувшись. — Да ваш магазин каждый день посещают сотни людей! А если сосчитать все магазины вашей сети, получатся тысячи и даже десятки тысяч! А если взять все продовольственные магазины города, это уже миллионы! А если в масштабах страны… так что воспитательное значение продовольственного магазина гораздо больше, чем у какой‑нибудь школы или газеты! У какого средства массовой информации такая огромная аудитория?

Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжил с еще большим возмущением:

— И что видят конкретно в вашем магазине сотни покупателей? Чему учат их ваши вывески и ценники? Куда ни ткни — одни иностранные слова! Вот, например, у вас на пиджаке табличка — администратор! А у той женщины и того хуже: кассир-контролер! Это что, по-вашему, патриотично?

— А как же прикажете называть? — опешила Римма Романовна.

— По-русски! — ответил Борис Борисович. — Исключительно по-русски!

— Как же будет администратор по-русски?

— Есть хорошее русское слово — приказчик! Если вы женщина, то будете приказчица!

— Боже мой! — Римма Романовна заметно побледнела. — А как прикажете называть кассира-контролера?

— Слово «касса» в переводе с итальянского значит «ящик» или «коробка», значит, кассира-контролера по-русски следует называть «ящичник-проверяльщик» или, еще лучше, «коробейник-проверочник»… коробейник — прекрасное русское слово! Еще Некрасов…

— Дурдом! — ужаснулась видавшая виды «приказчица». — Да я ни за какие деньги не смогу людей найти, которые согласились бы работать коробейником-проверочником…

— Вы что, конкретно против этого национального проекта? — с плохо скрытой угрозой проговорил Борис Борисович.

Его подручная брюнетка тут же вытащила большой блокнот и принялась что‑то в нем строчить.

— Нет, — испуганно возразила Римма Романовна. — Я, конечно, не против… я просто была не в курсе относительно этого проекта… девушка, вы что там записываете?

— Я вам не девушка, а Ольга Николаевна! — сквозь зубы произнесла спутница грозного ревизора. — А что я записываю, это вас нисколько не касается!

— Ольга Николаевна, не торопитесь, — «приказчица» понизила голос и приблизилась к Борису Борисовичу. — Может быть, мы не будем обсуждать такие серьезные вопросы на людях? Может быть, мы пройдем ко мне в кабинет, там будет удобнее?

Римма Романовна привыкла «решать вопросы» с различными контролирующими службами в кабинете, без посторонних глаз. «Цена вопроса» каждый раз была разной, в зависимости от неприятностей, которыми грозила проверка, — от бутылки приличного коньяка до солидной суммы в конверте.

Сейчас она лихорадочно прикидывала, сколько заплатить этому новому ревизору. Вопрос был непростой — переплачивать ей не хотелось, за это нагорит от хозяина, а недоплатишь — ревизор останется недоволен и устроит какую‑нибудь подлянку…

— Ну вот, опять! — скривился ревизор. — Как вас от этого отучить?!