Шпион в костюме Евы

– Это очень плохо, – сказал капитан Сергеев, – потому что либо сумка с передатчиком попала в условия, несовместимые с эксплуатационными характеристиками, либо…

– Пресс гидравлический? Мартеновская печь? Асфальтовый каток? – прорычал Рязанцев. – Это новейшая военная разработка, передатчик не боится ни воды, ни высоких температур, ни давления, ни ударов, ни вибрации.

– Значит, его специально вывели из строя, – сказал Сергеев.

В кабинете повисла тишина.

– Я думаю, что зря такое ответственное дело было доверено юной сотруднице, – сказал Берестов.

– Лейтенанту Ершовой двадцать четыре года, – парировал Рязанцев. – У нее на счету две боевые антитеррористические операции. К тому же было необходимо, чтобы объект ею заинтересовался. Мы могли бы дать роль буфетчицы майору Тарасовой, пятидесяти трех лет. Убежден, что она тоже бы справилась с заданием, но…

– Что будем делать? – спросил Берестов.

– Следить за объектом, – сказал Владимир Евгеньевич. – Сейчас за квартирой Чена наблюдают двое. Увеличить число до трех. Кроме того, надо опросить всех свидетелей. И открыть уголовное дело по факту пропажи человека. Пусть им займется наша милиция, а мы постоим пока в тенечке.

Сергеев все добросовестно записал.

– Шеф, – спросил Берестов после паузы, – вы думаете, она жива?

Полковник закрыл глаза, потом с трудом открыл.

– Не знаю, – ответил он наконец. – Я не знаю.

Он достал сигарету и закурил.

Ева проснулась оттого, что перестала чувствовать свои руки. Испугавшись, она принялась шевелись запястьями. Через несколько минут кожа на руках порозовела, и девушка почувствовала боль и пощипывание. Она повернула голову и при свете дня оглядела помещение, в которое попала при таких драматических обстоятельствах. Это была ферма или заброшенный свинарник. Большой барак был разделен на две половины, посередине лежал дощатый настил, а пространство справа и слева было огорожено покосившимися оградками и высокими деревянными столбами, к одному из которых Ева была прикована. По полу были рассыпаны остатки навоза и соломы, часть окон была выбита, и оттуда дул резкий морозный ветер.

– Куда я попала? – пробормотала Ева. – Я, видимо, где-то в области, за пределами города.

В помещении царил полумрак, кое-где в разбитые окна проникали лучи света. Всюду царили разруха и запустение.

Оглядевшись, Ершова принялась осматривать столб. Наручники держали крепко, и сломать или разорвать цепь не было никакой возможности. Девушка посмотрела вверх. Столб был высоким, метра четыре высотой, и забраться на него для того, чтобы посмотреть, не удастся ли освободить руки, было также нереальной задачей. Тогда Ева опустилась на колени и пристально посмотрела на основание столба. Оставалось только одно – копать, пытаясь добраться до основания опоры. Но чем? Девушка огляделась. Поблизости не было ничего подходящего.

Майор Чабрецов, сотрудник уголовного розыска, сидел за столом и думал. В один день на него свалились две задачи. Почти одновременно пропали две женщины – восходящая звезда экрана Гнучкина, о пропаже которой заявили ее дети, и лейтенант ФСБ Ершова. И в обоих случаях следствие не располагало никакими явными уликами. То есть подозреваемые были и в том, и в другом случае, но оба раза их причастность к преступлению, если таковое действительно имело место, было недоказуемым. Проблема осложнялась тем, что подозреваемым в похищении актрисы Гнучкиной был известный режиссер, к которому благоволили многие руководители государства и который дружил со множеством известных и влиятельных людей, посему проводить допросы с ним, человеком капризным и избалованным славой, было трудно. Второй подозреваемый был еще хуже – корейский аспирант, по поводу которого ФСБ предоставило следствию документ, что он предположительно является посланником мирового терроризма, выведывающим информацию о технологии создания «грязной» ядерной бомбы.

– Час от часу не легче, – сказал Денис Леонидович, рисуя на бумаге возможные схемы развития ситуации. – Пока женщины не будут найдены, я ничего не смогу сделать. Надо их искать.

Но где и как? Этого он пока не знал.

Мужчина, вышедший из ярко-зеленого автомобиля, был невысок, плотен, голубоглаз и белобрыс. Корреспонденты защелкали фотоаппаратами активнее. Некоторые подпрыгивали, чтобы лучше видеть.

– Здравствуйте! – выпалила Грицак. – Давайте познакомимся. Меня зовут Диана, я штурман на «УАЗе».

Люда вытаращила глаза. Сама бы она никогда не решилась вот так вот запросто подойти к миллионеру, хозяину «Хладожарпромторга», вызывающему столь явный интерес у журналистов. И это она, два года проведшая на модных показах и известных тусовках под руку со своим знаменитым в богемных кругах мужем! Чайникова думала, что ее подруга Диана, реализатор на рынке, скромный продавец посуды, не решится и глаза поднять на Коровкина. Но Грицак оказалась не робкого десятка.

– Штурман? На «УАЗе»? – переспросил Коровкин, хмурясь.