Шпион в костюме Евы

– Пойдем. Здесь недалеко, – процедил Ли Минь, кивая в направлении своего дома.

Он быстро пошел к дому. За ним семенила на каблуках проститутка. Необходимость изображать бедного аспиранта и ходить пешком напрягала Чена, в итальянском гараже которого стояло четыре машины, чем дальше, тем больше.

Еве наконец удалось подтянуть балку. Она была шершавой, неровной и подгнившей с одной стороны. Осмотрев добычу, Ершова нашла два кривых гвоздя, забитых в древесину. Встав на колени и прижимая балку к груди, Ева думала, как бы ей отколоть пару щепок.

– А ведь это еще не конец. Даже если я добуду щепки, мне придется ковырять мерзлую землю, и неизвестно, насколько глубоко вкопано основание столба, – сказала девушка вслух.

Ее левая нога совсем онемела от холода, и Ева всерьез переживала, что может ее отморозить.

– А этого допускать ни в коем случае нельзя, – прошептала она, – потому что тогда мне ее отрежут, и кому я буду нужна? Ни на работу, ни замуж. Хотя, конечно, смотря какая работа. Если умственная, то, может, и не страшно. И смотря какой муж – вон Маккартни женился на Хизер, хотя у нее только одна нога!

Придя от собственных мыслей в ужас, Ершова стала изо всех сил шевелить пальцами ног, чтобы восстановить в них кровообращение. Гнучкина давно молчала, но у Евы не было сил ей кричать.

«Все равно я пока ничем не могу ей помочь, – подумала Ершова, – вот сделаю подкоп под балку, освобожусь, и тогда…»

Что будет «тогда», девушка, честно говоря, не знала. Освободившись, она все равно осталась бы легко одетой и со скованными наручниками руками. Единственный шанс для Евы был связан с попыткой выбраться из барака, покинуть территорию заброшенной фермы и найти каких-нибудь прохожих.

«Но долго ли я протяну зимой в лесу в блузке, джинсах и босиком? – грустно подумала Ева, пытаясь оторвать от балки щепку зубами, – я и так ног почти не чувствую».

С третьей попытки ей удалось, ободрав в кровь нос, отщепить от балки довольно большую щепку. Гнучкина по-прежнему молчала. Из силосной ямы не доносилось ни звука.

Дорога свернула в лес. «УАЗ» с красными звездами на борту влетел под сумрачную сень густых мохнатых сосен и елей и слегка притормозил.

– Здесь опасно, – предупредила Люда, перекрывая рев мотора, – береги голову!

– Ой, – с готовностью испугалась Диана.

– Тут есть резкие подъемы и спуски, – продолжала кричать Чайникова, – нас может сильно бросать. Кроме того, есть опасность, что «УАЗ» сойдет с трассы, но только на этот раз мы не в сугроб врежемся, а в дерево.

Остальные участники гудели где-то далеко в глубине леса. Люда нажала на педаль газа, и девушки ринулись в погоню. Трасса петляла, толстые стволы подходили вплотную к дороге, пару раз машина чиркала бортами, которые киношные бутафоры в свое время высокохудожественно продырявили пулями, о кору деревьев. Диана без перерыва визжала, закрыв глаза. Толку от нее не было никакого. Пот заливал Люде глаза, ее рыжая челка прилипла ко лбу, пальцы впились в руль. Спустя несколько минут они увидели впереди бежевую «Ниву», с ревом шнырявшую между деревьями. Где-то впереди мелькнул красный бок «Паджеро». Ни Коровкина, ни четырех машин, стартовавших перед его зеленым «Крузером», видно не было. Они оторвались и уехали далеко вперед.

– Люська, – прокричала Грицак, – может, ну их, гонки эти? Неужели тебе непонятно, что нам тут ничего не светит?

– Ты это брось, – резко ответила ей Чайникова, выкручивая руль, – разве не знаешь, что российский «УАЗ» – одна из лучших машин для бездорожья в мире? К тому же бороться нужно до конца. Так что ты лучше в карту смотри и маршрутный лист приготовь – мы скоро будем проезжать промежуточный контроль.

Диана вздохнула и, стараясь не смотреть на дорогу, уставилась в карту.

Синяя «десятка» полковника покинула город и углубилась в область. Он не знал, что именно искал – в глубине души Рязанцев понимал, что в ближайших пригородах ничего брошенного нет и быть не может, слишком дорогая земля была в этом регионе. Рядом с Владимиром Евгеньевичем на пассажирском кресле сидел Чабрецов.

– Трансформаторные будки, склады, бараки, сторожки, закрывшиеся киоски, – перечислял Денис Леонидович, – причем нас интересуют те, что видны с трассы. Вряд ли Чен Ли Минь, не являющийся местным жителем, искал объект долго. Это что-то крупное. В идеале – какие-то заметные руины.

Рязанцев вел машину медленно, внимательно оглядывая окрестности.

– К тому же этот объект должен быть виден в темноте, – добавил полковник, – ведь Чен Ли Минь отвез туда Еву ночью или ранним утром. А если учесть, что сейчас декабрь и дни очень короткие, то почти наверняка все происходило в темноте. И если наш герой нашел этот объект быстро и в темноте, то сейчас, днем, мы и подавно должны его увидеть.

Чабрецов кивнул. Эти логические построения были более чем шаткими и включали слишком много «если». Если Ева жива, если Ли Минь отвез ее именно в область, а не привязал к трубе в ближайшем подвале, отперев ржавый замок отмычкой, если он не бросил ее в лесу или не приковал там к дереву, а оставил Ершову именно в заброшенном здании…