Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942

Во время следования железнодорожного состава по польскому участку «коридора» вагоны вскрывались сотрудниками польской разведки, а их содержимое исследовалось. Почтовые отправления, направляемые в интересующие поляков адреса, перлюстрировались в специально оборудованной на одной из станций лаборатории. Если возникала необходимость в исследовании технических образцов, вагоны, в которых они находились, под разными благовидными предлогами отцеплялись от составов и ставились на запасные пути, где и проходила дальнейшая работа. После завершения очередного этапа операции вагоны опечатывались оригинальными немецкими пломбами, полученными от Дембовского.

Главное требование к таким операциям заключалось в крайне конспиративном характере работы, чтобы исключить саму возможность обнаружения немцами факта доступа к их почтовой корреспонденции и не дать тем самым повода германской стороне к политическим демаршам. В отчетных документах польской разведки регулярно оценивался ход проведения операции «Вузек» и постоянно констатировалось, что при минимальных финансовых затратах эффект был огромен. До момента обнаружения немцами секретных архивов польской разведслужбы в 1939 году они даже не подозревали, что под их носом в течение почти пяти лет проходила крупнейшая операция польской разведки[201]

.

Со второй половины 1930-х годов в деятельности польской разведки в целом наблюдается заметное снижение результативности, обусловленное рядом объективных и субъективных факторов. К объективным причинам следует отнести ужесточение законодательства Рейха по делам о шпионаже и государственной измене, усилением режимных и контрразведывательных мер в учреждениях и частях рейхсвера-вермахта по охране государственной и военной тайны, ужесточение правил пересечения польско-германской границы.

Рассмотренные в суде в 1935 году в Германии дела о шпионаже, закончившиеся вынесением смертных приговоров, резко сузили вербовочную базу польской разведки; кандидаты на вербовку в массовом порядке отказывались от предложений о сотрудничестве, опасаясь в случае разоблачения последующих санкций.

В этих условиях поляки были вынуждены искать новые формы работы и менять устаревшую методику разведывательной деятельности. Не всегда эти «новинки» способствовали успеху. Например, применение практики рассылки так называемых «вербовочных писем», когда более или менее изученным кандидатам направлялись предложения, содержащие финансовые условия сотрудничества, условия безопасности и т. д., привело в будущем к «засоренности» польских агентурных сетей агентами-двойниками, подставленными или перевербованными германской контрразведкой. Именно в таких условиях немецким агентам Яну Краевскому, Эриху Краевскому, Курту Швенцигу удалось проникнуть в агентурную сеть польской разведки[202].

Это вовсе не означало, что поляки на фронте тайной войны несли одни поражения. В дополнение к уже реализуемым операциям ряд удачно проведенных вербовок обеспечил их большим количеством информационных материалов о ходе начавшихся преобразований в рейхсвере, связанных с организационно-штатными изменениями, поступлением на вооружение новых образцов вооружения и техники и т. д.

Несмотря на общий для всех польских разведывательных аппаратов перечень задач, включавший и «позитивную» разведку, и проведение контрразведывательных акций за рубежом, в силу специфических условий деятельности той или иной разведточки имела место и их своеобразная специализация.

Например, основная направленность постерунка офицерского № 2 в Гдыне заключалась в проведении «наступательных» контрразведывательных операций за рубежом. В зону ответственности данной разведывательной точки входили регионы Восточной Пруссии и Щецина. В 1933–1934 годах в ее агентурной сети значилось 13 агентов, добывавших разноплановую информацию о рейхсвере, политических организациях, полиции и т. д.

За счет активного использования своего агента, скрытого под криптонимом «1145», был выявлен ряд объектов заинтересованности германской разведки, позволивших путем завязывания оперативных «игр» нейтрализовать ее активность в отдельных районах Польши. Если в 1935 году в зарубежных контрразведывательных операциях постерунка было задействовано три агента, то к 1937 году их число возросло до десяти. Соответственно с этими количественными изменениями было связано и изменение специализации этой точки по проведению активных, наступательных акций, направленных на проникновение в агентурную сеть германской разведки[203].

Начавшийся с 1935 года процесс формирования новых частей и соединений вермахта, а также ужесточение контрразведывательного режима в Германии заставили руководство польской разведки пересмотреть устаревшие подходы в организации разведработы и приступить к организационно-штатным изменениям в подчиненных экспозитурах.