Штирлиц, он же Исаев

«Нота

и. о. полномочного представителя РСФСР в Эстонии

министру иностранных дел Эстонии Пийпу

Милостивый государь Антон Иванович, в эстонской печати появились сообщения о происходящей якобы на границе Эстонии концентрации русских войск. Указываются даже части войск и пункты сосредоточения их – Ямбург и Луга.

По этому поводу я считаю нужным самым категорическим образом заверить Вас, что все указанные сообщения представляют собой чистейший вымысел. Никакого сосредоточения русских войск на границе Эстонии не происходит. Правительство РСФСР питает по отношению к Эстонии, как и ко всем граничащим с Россией государствам, самые миролюбивые намерения и всецело занято работой по хозяйственному возрождению страны и борьбой с постигшим некоторые части РСФСР голодом. Дружественное отношение российского правительства к Эстонии не нуждается, мне кажется, в доказательствах. И потому я полагаю, что для правительства Эстонии должно быть совершенно ясно провокационное происхождение всякого рода тревожных сообщений, которые систематически распространяются врагами Советской России. Цель их ясна – вызвать столкновение между Россией и пограничными с ней государствами, в том числе, конечно, и с Эстонией.

Я глубоко убежден, что Ваше правительство сумеет должным образом оценить эту преступную работу и все попытки наших врагов расстроить дружественные отношения республик останутся безуспешными.

Примите уверения в совершенном моем уважении.

За полномочного представителя РСФСР

в Эстонии Старк[34]».

Пийп удовлетворенно кивнул и попросил переводчика:

– Пожалуйста, проследите за тем, чтобы нота была переведена и распечатана в десяти экземплярах. Вы не будете возражать, если я познакомлю наиболее достойных представителей прессы с этим документом, господин Старк?

– Мы в принципе противники тайной дипломатии.

– В таком случае, – рассмеялся Пийп, – отчего же вы шифруете свои телеграммы в Москву?!

– Только для того, чтобы не дать возможности на нашей открытой дипломатии делать дипломатию тайную…

– Я заметил, что русская дипломатия тяготеет к французской манере вести беседу…

– Какую дипломатию вы имеете в виду? Дореволюционную?

– Нет, я имею в виду вас, господин Старк.

– В таком случае я вас неверно понял: я не являюсь русским дипломатом – я дипломат советской школы…

– Да, да, конечно, но Советы теперь прочно ассоциируются с понятием Россия.

– Благодарю вас.

– Я надеюсь, что советской дипломатии не будет претить все оставшееся в наследство от русской культуры.

– Отнюдь. Нас, например, не может не беспокоить судьба писателя Никандрова, арестованного ревельской полицией давно и без достаточных на то оснований.

– Он эмигрант и не является вашим гражданином?

– Вам известно дело Никандрова?

– Нет, я даже не слышал этого имени, но будь Никандров вашим гражданином, вы бы уже не раз ставили вопрос о нем.

– Никандров не был нашим официальным работником, он выехал за пределы республики по своим личным делам, поэтому мы так поздно узнали о его аресте.

– Вы хлопочете о Никандрове, господин посол?

– Я бы не протестовал, если бы вы поняли мои слова именно так. Никандров стоял в оппозиции к Советской власти, однако книги его отмечены печатью таланта, он великолепный знаток Эллады: его переводы с греческого и латыни известны по всей России…

«Если они теперь хлопочут за своих политических оппонентов, – отметил Пийп, – значит, они стремительно набирают силу у себя дома».