Шторм изнутри

Местные выглядят очень похоже. Не придавая значения одежде, предпочитая в основном простые вещи, подходящие для работы или физических нагрузок, они уделяют много внимания бижутерии, как можно точнее имитирующей настоящие ювелирные украшения известных брендов, раскручивая свой фетиш до ненужных золотых коронок на зубах. Здесь принято покрывать узорами свою кожу, но татуировки не отличаются оригинальностью и делают людей еще более одинаковыми, вместо того, чтобы выделять их.

Кай остановился перед ангаром. Он встал посреди пыльной улицы и медленно смерил взглядом огромные ворота, в которые легко прошел бы и небольшой самолет. Ворота были старыми, как, впрочем, и все здание, их очень давно не открывали.

Кай стоял недвижимо, не решаясь войти. Здание было таким знакомым и родным, но теперь все было иначе, и он смотрел на врата так, словно все изменится, едва он пройдет сквозь. Словно перед ним был портал, за которым преобразится окружающий мир.

Поправив лямку мешка на плече, рука его потянулась к карману, откуда он достал Beryl One – винтажную модель телефонов корпорации Spectre Communications Master Holding, одной из многочисленных кубиков в составе синдиката TechnoCorp//Oculus. С щелчком дисплей и часть корпуса сдвинулась вверх, освобождая клавиатуру. Нажатием пары кнопок Кай вновь набрал номер, с которым пытался связаться уже не первый раз. Какое-то время он держал трубку возле уха, потом закрыл телефон и спрятал обратно в карман.

Выдохнув, словно пытался изгнать из себя какую-то неуверенность или опасения, он направился к воротам.

Небольшая дверь в створках. Кай распахнул ее, впуская свежий воздух в тишину темного помещения за порогом. Пригнув голову, он вошел. Оставив у входа кожаный мешок с вещами, Кай прикрыл за собой дверь, чтобы ничто не нарушало сакральную атмосферу, царящую внутри. Здесь ничего не изменилось, помещение словно законсервировали, ни одна мелочь не поменяла своего места.

Сквозь небольшие окна под крышей внутрь ангара пробивался свет, разрезая пространство массивными полосами лучей, имеющими отчетливые границы в полумраке. Окна были покрыты пылью с обеих сторон, поэтому попадая в помещение, свет становился серебристо-синим, совершенно теряя свою согревающую желтизну, которой заливал все пространство улицы. В этих полосах света вела свое медленное движение пыль. Бесконечное количество искрящихся пылинок, отражающих едва существующее движение воздуха.

Самолета внутри не было. В помещении стояли мотоциклы, сбившись в небольшое стадо возле задней стены. Некоторые были накрыты брезентом или плотной тканью, некоторые частично разобраны, все это были крузеры или чопперы с длиннющими вилками. К ним давно никто не подходил, детали покрылись плотным слоем пыли, масло засохло.

Кроме мотоциклов здесь стояли стеллажи с деталями и расходниками, станки с неубранной металлической стружкой, дешевый, но просторный старый диван посередине, верстаки, на которых лежал инструмент, как будто отложенный на середине работы. Ангар заполняла атмосфера неоконченного дела, все – мебель, инструменты, вещи – создавало ощущение прерванного использования – вот кто-то стул уронил и не поднял – ощущение, словно мастер отошел на перекур… да так и не вернулся.

Кай пересек помещение, подойдя к одному из мотоциклов. Мысли его унеслись далеко, рассекая не пространство, но время. Он стер пальцем пыль со стекла одометра, воскрешая этим незначительным жестом в голове давно оставленные воспоминания. И, хотя на улице нещадно палило солнце, заливая все золотом, внутри он чувствовал себя под лунным свечением, как в прошлом, когда это место было для него убежищем, когда это место вырастало вокруг него крепостью, внутри которой он был в безопасности.

Теперь же оно не казалось несокрушимым, скорее став похожим на забытую хижину в разрушенной части покоренного города. Кай рассматривал помещение, взгляд скользил по полкам, вдоль стен с постерами и схемами, по столам и верстакам, ловя каждую мелочь, отмечая каждую подробность.

Он подошел к одному из верстаков, на краю, в центре серебристого луча света, лежал некий прибор, который поместился бы в его ладони. Основной частью механизма была выпуклая колба, плотно покрытая пылью. Ладонью Кай стер пыль с толстого стекла, под ним, тут же получив доступ к солнечному свету, сработал фотоэлемент, давая прибору энергию – внутри закрутились шестеренки, было видно, как под стеклом вращаются на осях детали механизма.

Теперь Кай чувствовал себя той частицей, которая не позволяла сгинуть этой обители, раствориться в потоке времени. Той частицей, которая поддерживала рушащиеся опоры, и латала образующиеся бреши. Это пространство не могло исчезнуть, пока он не вернется. Оно ждало, пока он придет…

Пока…

Он должен был вернуться. Место предопределяло событие, и событие определяло место, это была замкнутая цепь, и появление Кая разрывало ее звенья. Теперь предназначение было выполнено, и ценность терялась, что будет с этим пристанищем – не имело никакого значения. Кай ощутил себя стоящим в руинах. В руинах своей памяти.