Штормовое предупреждение

— Черт побери! — сказал Эйзенхауэр. — Военно-морской департамент не желает шевелиться. Они хотят, чтобы он немедленно ушел в отставку.

— А вы?

Он тяжело вздохнул:

— Он прислал мне личное письмо через молодого морского офицера в отпуске. Удачно, что я оказался сегодня в Лондоне.

— Он просит вас о помощи? Кэри Рив? — Она улыбнулась. — Ну, генерал, это действительно кое-что.

— Та же мысль возникла и у меня — сказал Эйзенхауэр.

— И вы можете помочь?

— У меня есть для него работа в Париже, начиная с первого октября. Заместитель директора в штабе координации материального и кадрового снабжения.

— Работа за столом?

Джанет покачала головой:

— Этого он избегает.

— Старые дни миновали. Если он хочет работу, для него есть одна. Иначе — погост. Он должен понимать.

— Захочет ли он? — мягко сказала она, словно самой себе.

Эйзенхауэр сказал:

— Подумайте, есть ли у вас возможность взять несколько дней отпуска, съездить и повидать его?

Она задумалась.

— Думаю, да. За последние полгода у меня был только один выходной.

— Чудесно — сказал он. — Естественно, я прикажу кому-нибудь из моего штаба приготовить для вас необходимые проездные документы. Я дам вам письмо, в котором ясно выскажусь о своем предложении. Но настоящее давление должно исходить от вас.

В окно постучали. Эйзенхауэр опустил стекло, появился Брисингем:

— Нам нужно двигаться, если мы хотим успеть на самолет, генерал.

Эйзенхауэр нетерпеливо кивнул и снова поднял стекло.

— Они не оставляют меня в одиночестве ни на минуту. Война — это ад, даже для генералов, поверьте.

***

Далеко в Атлантике горизонт потрескивал полосами молний и начинался сильный дождь. Ветер достиг 8 баллов по шкале Бофорта, по морю двигались гороподобные волны и «Дойчланд» шла только под узкими парусами, за штурвалом стояли Рихтер и Штурм.

В четвертую склянку первой вахты внезапный злой шквал с невероятной силой ударил с юго-востока, градины сыпались, словно пули. «Дойчланд» накренилась на борт, отклонившись от курса почти на пять румбов, Штурм потерял равновесие и потоком воды его унесло по палубе, Рихтер в одиночку отчаянно боролся с вращающимся штурвалом. Когда ветер нанес очередной зверский удар, «Дойчланд» пошатнулась и начала переворачиваться.

Бергеру не спалось и он лежал на койке почти час, куря сигару и слушая музыку шторма. Все части судна трещали и стонали, ветер свистел в снастях на тысячу разных голосов. Он был одет на плохую погоду, в морских ботинках и клеенчатом плаще, готовый к любой неожиданности.

Наступивший кризис был таким внезапным, что его сбросило с койки, прежде чем он понял, что случилось, и он покатился по каюте, ударившись о стол.

Пока он пытался встать, пол продолжал крениться.

— Великий боже, она тонет! — сказал он вслух.

Наконец, крен прекратился. Он доковылял до двери, открыл ее и вышел.

В небе непрерывно вспыхивали молнии, освещая необычную сцену. «Дойчланд» лежала на боку, почти касаясь бимсами воды, поручни левого борта скрывались в бушующей воде.

Рихтер и Штурм боролись со штурвалом, несколько матросов ковыляли и скользили по накренившейся палубе в страшной панике.

— Она тонет! Она тонет! — кричал один из них. Бергер двинул его в челюсть, повалив на спину.

Он закричал:

— Разверните ее, ради бога! Разверните ее!

Постепенно и со значительными трудностями «Дойчланд» начала поворачиваться на ветер, когда Рихтер и Штурм повернули руль, но палуба оставалась такой наклонной, что никто не мог стоять, не держась за что-нибудь.

Бергер заорал на двух ближайших матросов:

— Возьмите штурвал и пусть Рихтер и Штурм сойдут ко мне.

Ему удалось на руках и коленях подобраться к кормовому грузовому люку, когда появились Рихтер и Штурм.

— Что вы думаете? — прокричал Штурм сквозь рев моря.

— Очевидно, сдвинулся балласт — ответил Бергер. — Важно знать, насколько. Давайте снимем крышку люка и посмотрим состояние игры.

***

Внизу у пассажиров был ужасный беспорядок. Когда ударил шквал, сестра Анджела и сестра Эльза сидели вместе на нижней койке в своей каюте, обсуждая цитату из Писания — обычный вечерний урок перед сном. Обоих сбросило на пол, керосиновая лампа упала с крюка на потолке и разбилась рядом с ними. Расплывшаяся лужица керосина вспыхнула, но почти сразу погасла, когда каюта накренилась и в распахнувшуюся дверь хлынула вода.

Сестра Анджела начала читать последнюю часть покаянной молитвы. — О мой боже, бесконечно добрый в себе… — Она захлебнулась словами, все инстинкты восставали против такого спокойного приятия смерти. Она поползла к двери, зовя сестру Эльзу следовать за нею.

В салоне была полная тьма, вода лилась внутрь сквозь разбитый световой люк. Это был мир кошмара. Звучали истерические голоса. Кто-то столкнулся с ней, она протянула руку и нащупала лицо, чья-то рука в панике схватилась за нее. Вдруг дверь в каюту открылась и хлынул свет, когда Отто Прагер появился с лампой в руке.