Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества

Небольшой компенсацией за неприятную минуту стали несколько шиллингов и целая пригоршня мелочи, перебравшиеся в карман удачливого ворчуна. А что такого? В опасной работе каждая лишняя монетка может стать оружием, да и следы ограбления нужно оставить. И вообще, денег много не бывает, тем более на благое дело.

– Этот вроде еще не труп? Зря он так… Извини, приятель, но твои товарищи обидятся, если ты к ним не присоединишься, – сковородки в аду рассчитаны как раз на троих.

Неизвестный вытер нож о чужую одежду и прислушался. Нет, все спокойно. Выстрелы в порту не такое уж редкое явление, чтобы вызвать ажиотаж с толпами зевак, а ночной порой тем более никто не сунется, даже полиция. Это не в Петербурге, где на место преступления тут же прибывает не менее пяти вооруженных полицейских, причем в некоторых случаях – минут за пятнадцать до совершения оного. Но все равно пора сматываться! Как там светлейший князь Кутузов говорил? «Рвать когти»?

Накаркал, называется! Скрипнуло окошко над самой головой, и кто-то, разбуженный близкой пистолетной стрельбой, выплеснул на улицу содержимое ночного горшка. О времена, о нравы, заставляющие с тоской вспомнить об оставленном четыре года назад Северном Парадизе! Там за подобные вольности с горшками нещадно дерут плетьми, а буде случится повторение, то подвергают штрафу в размере годового дохода. Или полной конфискации недвижимого имущества, причастного к совершению преступления, при третьем случае.

Неизвестный успел увернуться от дурно пахнущего дождя и сделал в памяти зарубку. Нет, он вовсе не собирался объявлять личную месть содержателю портовой таверны, но при оказии… Мало ли как жизнь повернется.

– Как добрались? – Несмотря на поздний час, шкипер неказистой обшарпанной шхуны встретил гостя на палубе. – Я уж отчаялся дождаться.

Но гость в ответ достал из кармана камзола часы на серебряной цепочке и демонстративно постучал пальцем по крышке:

– Еще четыре минуты в запасе! Жака де Мида еще никто не упрекнул в отсутствии пунктуальности.

– Так-то оно так, Яков Демидыч, – согласился шкипер и мотнул рыжей, явно ирландской головой. – Но неспокойно на душе было. И стреляли вот недавно.

– Это я немного пошумел, – отмахнулся гость. – Чаем угостите?

– С ромом?

– Непременно с ним.

– Тогда прошу в каюту.

Владелец шхуны, он же и судоводитель, из скромности не называвший себя капитаном, поскромничал и здесь. Его каюта по размерам и обстановке вполне могла поспорить с адмиральским салоном на любом из флагманских линейных кораблей флота Его Величества, и оставалось только удивляться ее наличию на провонявшем рыбой корыте.

– Богато живете, господин О’Брайан! – оценил гость.

– Полно вам, Яков Демидыч, – смутился моряк. – Вот будете у нас в Архангельске, вот там красиво. А тут… батюшка настоял, чтобы все как у людей было.

Де Мид с пониманием улыбнулся – старший Бревнов держал сыновей крепкой рукой, и даже звание капитан-лейтенанта не избавляло Ивана Васильевича от строгого отцовского пригляда.

– Сам-то он как?

– Да здесь, неподалеку. Его Александр Христофорович упросил возглавить контрабандные перевозки – лес потихоньку сюда тащит, хлеба немного, железом еще промышляет.

– Железо с Навашинских и Выксунских особых заводов?

– Ага, оно.

– Скажите отцу, пусть поскорее уходит в море. Давеча опять половина оружейной мануфактуры на воздух взлетела… Ищейки носом землю роют.

– Хорошо, скажу.

– А теперь главное. – Де Мид вынул из-за пазухи запечатанный пакет. – Лично в руки генералу Бенкендорфу.

– Так ведь Финский залив во льду!

– По мне, так хоть на воздушном шаре летите, Иван Васильевич, но донесение должно быть в Петербурге не позднее трех, а лучше двух недель. Понятно изъясняюсь?

О’Брайан в задумчивости почесал рыжую макушку. Приписанное к Министерству государственной безопасности судно находилось в Лондоне именно для подобных случаев, а наведение рейдеров Балтийского флота на жирных английских купцов – лишь побочный, хотя и весомый, приработок. И как теперь, по льду пешком? Или на коньках? На коньках… Эврика!

Понятно, что вслух повторять бессмертное высказывание Архимеда Бревнов-младший не стал, но лицо посветлело от улыбки:

– Я, кажется, чаю обещал? Настоящего лянсина, правда, нет, но из Индии иногда привозят весьма недурной. – Шкипер позвонил в колокольчик и приказал явившемуся на зов матросу со зверской рожей урожденного валлийца: – Семен, сообрази нам с господином майором самоварчик.

– С подполковником.

– Тем более. И остальное, к самовару полагающееся, не забудь. И побыстрее, сержант, побыстрее!

– Морская пехота? – поинтересовался де Мид.

– Ага, из пластунов. Чудесные и добрые люди! Но как в Дарданеллы входим, приходится в трюме запирать.

– А что так?

– Турок не любят, страсть!

– У каждого есть свои мелкие недостатки, Иван Васильевич, и это не самый худший.

– Я же не против. Кто сейчас без греха?

– Вот и я про что.

– Вот-вот… А может, водочки перед чайком? Под груздочки и рыжики?

– Есть?

– Обижаете, Яков Демидович, во флоте все и всегда есть.

– Но по чуть-чуть – служба!

Неделей позже