Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества

Капитан-лейтенанту нравилось учить юного казака уму-разуму. Самое трудное – не подать виду, что знает его истинное происхождение, и не перейти на титулование. А в остальном это обычный смышленый мальчишка, в меру любопытный и без меры стремящийся к подвигам. И очень похож на оставшегося дома младшего брата. Ну, не совсем дома, Нижегородское Суворовское училище вряд ли можно считать таковым…

– Не бывает мелочей? – переспросил Николай.

– Конечно. А победа, кстати, куется в тылу. На военном корабле за тыл принимаем все, что не стреляет в неприятеля. Вот скажи, смогли бы мы потопить два линейных корабля без превосходства в скорости и независимости от ветра?

– Нет, наверное.

– Так оно и есть – без паровой машины стали бы мишенью. Пусть и пребольно кусающейся, но мишенью. Значит, будем считать кочегаров и механиков участвующими в бою? Как и пожарные расчеты?

– Пожалуй, да…

– Вот! И поверь мне, казак, на суше примерно то же самое. Крестьянин, вырастивший поросенка, и заводчик, укупоривший в банку тушеную свинину, тоже внесли определенный вклад. На голодный желудок много не навоюешь, значит, каждое зернышко, выросшее на полях, – выпущенная по врагу пуля.

Зубков неуклонно подводил цесаревича к мысли, обозначенной в личном письме императора Павла Петровича. И, кажется, кое-что получилось.

– То есть простой мужик тоже воюет, даже оставаясь дома?

– Народ является инструментом, с помощью которого монарх строит государство. Почему бы не содержать его в исправности? Мы каждый день чистим и смазываем оружие, не так ли?

– Так это оружие! Хотя… – На лице Николая отразилось понимание. – Богатый крестьянин всегда грамотен, многодетен, здоров… Идеальный рекрут!

– Человек, которому есть что защищать, воюет лучше.

– А тот, кому есть что терять, хуже!

– Спорное утверждение, применимое для наступательной войны. Но, с другой стороны, пообещай человеку чуть больше, чем он имеет…

Цесаревич надолго задумался. Слова капитан-лейтенанта сходились с мнением отца в главном: невозможно построить сильное государство без увеличения благосостояния народа. Именно простого народа.

– Лишь бы не зажрались.

– А вот это уже забота императора – создать труднодостижимый идеал, который не позволит человеку останавливаться в развитии. Иных придется гнать к тому идеалу пинками, но тут уж частные случаи.

Появившийся на палубе механик приветливо кивнул Николаю, но так как вытирал руки промасленной ветошью, от похлопывания по плечу воздержался.

– Философствуете? Хорошее дело. А я распорядился остановить машину для профилактики.

Действительно, дым из торчащей между мачтами трубы значительно посветлел, а рычащий и лязгающий в трюме механизм поутих и перестал сотрясать «Забияку». Неужто дальше под парусами? Красиво!

– Опять? – капитан-лейтенант недовольно поморщился.

– А что делать, Георгий Всеволодович? Это шведское старье давно пора пустить на переплавку, а мы на нем в море ходим. Я сколько раз подавал рапорт о замене машины на изделие Сормовского или Казанского заводов? Вот и пожинаем плоды экономии.

– За сколько времени управитесь?

– Если не будете стрелять из новой пушки, то к утру должны закончить.

– Лишь бы англичане позволили не стрелять.

– А вы постарайтесь, Георгий Всеволодович.

Механик ушел, а мысли Николая приняли другое направление. Пушки! Чудовище калибром восемь дюймов, при выстреле из которого фрегат осаживает назад даже на полном ходу и едва не проламывается специально укрепленная палуба. Она на «Забияке» одна такая, но, как говорят, скоро все корабли вооружат нарезными казнозарядными орудиями. Врут, наверное… Эту делали года два, вторую, что на «Баламуте», на пару месяцев быстрее, и при подобной производительности флоту остается лишь облизываться и ждать. Вот он, кстати, тот самый труднодостижимый идеал.

Зато как бьют, а? Английскому корыту одного попадания хватило! С десятого, правда, выстрела. Жалко, что штормом только двух противников принесло. Штормом? При воспоминании о длившихся всю ночь мучениях организм великого князя содрогнулся, и ноги сами понесли его к борту, дабы там внимательно рассмотреть обшивку на предмет повреждений. Да, назовем это так – наследник престола даже блевать обязан с пользой для дела.

Зубков проводил убегающего Николая взглядом и подмигнул сидевшему на пустом ящике из-под ракет казаку:

– Вот так, Абрам Соломонович, и выходит дурь из юных романтиков.

Старший урядник Петров с сомнением покачал головой:

– В ем и дури-то нет, вся уже вышла. Я думал, помрет царевич ночью от морской болезни.

– От этого не помирают.

– Вот и не хочется, чтобы он первым стал. Победа мальчонке нужна, собственноручная. Тогда не только качка, но и сам черт не страшен покажется.

– Где я ее возьму, ту победу?

– Море большое.

– И?

– И все! Что нам стоит самую малость к английским берегам прогуляться? Основные силы у них в проливе, а мы краешком… Мелочишку какую-нибудь заполюем…

– Мелочишку, говорите?

– Если другого ничего. В степи и жук – баба.