Штурм Брестской крепости

Внезапно их гулкую тишину, нарушаемую лишь топотом сапог красноармейцев, прорезало: «Руки вверх!» Рванувшиеся в тот отсек (второй этаж южного крыла), где раздался крик, бойцы увидели красноармейца, наставившего винтовку на двух немцев, обнаруженных им на койке под матрацем. Один из них — был ранен в обе ноги, второй — пока цел[642].

Отобрав оружие, одного из пленных сразу же повели в отсек к командирам, где в это время находился помначштаба 333 сп, лейтенант А. С. Санин, взявший на себя командование на этом участке: «Большой, белобрысый, он робко зашел в отсек — я в этот момент был чем-то занят. Его окружили несколько бойцов[643] и начали разговор жестами, как с глухонемым. Смотрел я на эту сцену и удивлялся: никакого чувства вражды и злобы. Его, как друга, хлопали по плечу, и даже нашлись такие, которые были готовы дать покурить. Сколько доброты, простоты, гуманизма заложено в природе русского человека!»

Для допроса Санин решил привлечь Каландадзе. Хотя рядом с ним и находился красноармеец Эдуард Дамм (немец по происхождению). Однако «на всякий случай» Санин, пояснив, что Дамм говорит лишь на диалекте (хотя тот знал и литературный), решил все же провести допрос при Каландадзе. Тот вспоминал: «Один из пленных — сухопарый унтер — лежал, закинув руки за голову и вытянувшись. На голове у него была каска, и тонкое белое лицо скрывалось в тени. Он был бледен — то ли от страха, то ли от утомления. Рядом с ним примостился приземистый ефрейтор. Он грубо и вызывающе смотрел на наших солдат, собравшихся поглазеть на пленных… Они отвечали, назвали себя, свою часть. Унтер, чуть улыбаясь, рассказал, как они проникли в крепость… Ефрейтор хмурился». Если верить Каландадзе, то пленные — шпионы, ибо проникли в крепость еще за день до войны, с рациями корректировали огонь. А со шпионами, да еще и держащимися достаточно нагло (хотя во время допроса, оба пленных лежали на земле) — разговаривать не о чем… Санин же рассказывает несколько иначе: «Среди нас нашелся и переводчик, переводивший ответы немецкого солдата. Тот говорил, что война — это плохо, что воевать он не хочет, что русские хорошие, что он очень боится смерти, что у него есть жена и дети»[644]

.

На вопрос переводчика «А воевать почему пошел?» пленный испуганно ответил «погнали»…

После допроса их утащили в глубь подвала и посменно охраняли.

5.00. Тересполь. КП 45-й дивизии

Офицер связи при штабе XII А.К. сообщает, что там господствует точка зрения о том, что «корпус ударил в пустоту». Одновременно он сообщает, что соседние дивизии сталкиваются с незначительным вражеским сопротивлением на одинаковой высоте с 45-й дивизией.

На дивизионный КП прибывает командующий 4-й армией, генерал-фельдмаршал фон Клюге. Получив доклад о положении, фон Клюге срочно связывается по телефону с командиром I.R.135 Фридрихом Йоном. Затем ориентирует в обстановке командование «сорок пятой». Из его замечаний можно сделать вывод, что неожиданность полностью удалась во всей полосе наступления армии. Это подтверждается, например, перехватом открыто переданной по радио радиограммой русской авиадивизии, запрашивающей, что, теперь, собственно, нужно делать[645].

Начинается паромная переправа у железнодорожного моста. Наведение второй, в районе запланированного южного моста (южная оконечность Южного острова) полоса наступления второго батальона I.R.130 (майор Гартнак) сорвалось — не удается произвести подготовленное закрепление проволочного троса (он порвался).

5.00. Восточный берег Буга. КП I.R.135. К Йону прибыл командир штурмовой группы 3/26 зенитно-артиллерийского полка лейтенант Энгельхардт. Ему поручена защита от низколетящих самолетов строящегося моста у северной пробивки реки Буг, а примерно с 8.00. введение 2-см орудия в бой в цитадели[646].

Несмотря на то что бой на Южном острове постепенно разгорается, I.R.130 в районе обоих мостов через Мухавец (непосредственно к востоку от Южного острова) занимает оборону подразделениями I батальона. II батальон, наступая по направлению к следующим мостам, прошел железнодорожную насыпь.

Ульрих уже полчаса как ведет ожесточенный бой на Южном — но поскольку это не бой, а «зачистка», то считается, что двух его рот (9 и 12)[647] будет более чем достаточно.

…Отделение станковых пулеметов Лео Лозерта в это время вело противовоздушную оборону[648] Тереспольского железнодорожного моста на открытом поле.

Налетов на мост так и не было, однако Лозерту и Гшопфу, находившемуся недалеко, пришлось наблюдать воздушные бои, начавшиеся около 5 часов утра. Гудящие массы русских самолетов направлялись к району границы, однако немецкими истребителями, уже полностью державшими воздушное пространство, встречались так стремительно, что иногда парашюты советских пилотов дюжинами парили в синеве неба.

…Внезапно Лозерт, заметив, как срывается в воздушном бою очередной «рата», увидел в воздухе 4 вражеских парашюта.