Штурм Брестской крепости

…Петру Михайловичу Гаврилову лишь накануне, во вторник, 17 июня, исполнился 41 год. К концу войны сорокалетние будут командовать фронтами, а пока здесь, в крепости, татарин из деревни Альведино Гаврилов оказался одним из наиболее опытных: за его плечами финская и Гражданская (26 октября 1917-го штурм Казанского кремля, с января 1918-го — в Красной Армии: Первый социалистический татарский батальон, деникинский и колчаковский фронты, погони за бандами по Северному Кавказу…). Впрочем, сейчас он и самый старший по должности командир на Северном[657]. В 44 сп за Гавриловым утвердилась слава командира очень требовательного и строгого, называть его «Гаврилычем» рисковали не все, да и то, как правило, за глаза[658].

Гаврилов — из семьи крестьянина-бедняка, долго батрачил, служил кучером у помещицы. С 1922-го в ВКП(б). В 1939-м окончил Военную академию им. Фрунзе, был назначен командиром полка, с которым 10 марта 1940-го и наступал на Тронгсунд. Женат, очень любил приемного сына.

Гаврилов был невысок, немногим выше среднего роста, слегка сутулый, медлителен в движениях, черные глаза под густыми бровями. Черные волосы зачесывал назад. Предпочитал гимнастерку серого цвета, брюки-галифе. Китель не любил.

Заместитель командира 44 сп по политчасти Н. Р. Артамонов: «Характер товарища Гаврилова довольно сложный и противоречивый, имеющий положительные стороны (любовь к военной службе, военная грамотность) и немало отрицательных (нечуткое отношение к подчиненным, скупость в быту). В военном отношении Гаврилов был подготовлен хорошо. В офицерской учебе особенно любил проводить занятия по тактике, занятия по огневой подготовке и другим дисциплинам поручал проводить своим заместителям. Говорил на чистом русском языке. Не любил выступать с лекциями и докладами… Внимательно изучал литературу о немецкой армии и о взглядах немецких военных теоретиков на войну… Товарищ Гаврилов нередко предупреждал офицеров об опасности нападения со стороны фашистской Германии. Уже тогда он подчеркивал, что враг коварен и силен, поэтому к обороне нашей Родины нужно готовиться серьезно и с большим напряжением»[659]

.

В июне 1941 г. товарищ Гаврилов «допредупреждался» — в дивизионную парткомиссию поступило заявление о тревожных настроениях, распространяемых товарищем Гавриловым среди подчиненных. Слушание дела было назначено на 27 июня…

…Многочисленных красноармейцев из самых разных частей Гаврилов разбил на группы — районами их обороны стали главный вал по левой стороне от Северных ворот, Западный и Восточный форты. Группы защитников довольно многочисленны — каждая более сотни человек. К этому моменту они уже вели бой, располагали оружием и боеприпасами.

Сам Гаврилов устроил свой КП в 150 метрах восточнее Северных ворот.

И еще — несмотря на организацию обороны на отдельных участках, из крепости продолжают выходить люди. Через Трехарочный мост к Кобринским и Северным воротам бегут десятки людей, многие из них уже приняли боевое крещение.

Часть 125-го полка продолжает сражаться на западной половине Северного острова. В это время в крепость со стрелковым взводом пробился начальник снабжения 6 сд майор К. В. Лапшин. Он разыскивает командиров подразделений 6 сд, чтобы передать приказ о выходе к высоте Песчаной, в пяти километрах от Бреста, по дороге на Кобрин. Среди стрельбы и пожаров ему удается встретить капитана Ландышева, командира 1-го батальона 125 сп. К этому времени собранные Ландышевым и командирами рот бойцы залегли на главном валу, напротив кладбища.

Получив переданный Лапшиным приказ, Ландышев отдал распоряжение об отходе. Вместе с его бойцами двинулась и большая группа гражданских, 150–200 человек, служащих тыловых подразделений. Прикрываемые огнем остающихся в крепости групп и одиночек, они и бойцы 1-го батальона, к которым присоединились и другие группы (в том числе 10 пограничников), вышли через Северные ворота[660].

Несмотря на то что большинство пытается покинуть крепость, оставшиеся продолжают вести бой: группа Мамчика, занявшая оборону на валах у Трехарочного, ждала недолго — почти сразу же, через несколько минут, ей пришлось вступить в бой с атакующим вдоль Мухавца батальоном Ельце.

По наступавшим с запада солдатам Ельце велся и ожесточенный огонь с правого фланга — там, за Мухавцом, в кольцевой казарме осталось много курсантов полковой школы и различных подразделений 44 сп. Они уже пришли в себя и стреляют по показывающимся сквозь дым, валы и ивняки солдатам Ельце. Командиров среди них мало — и отдать приказ об экономии патронов некому. Накануне же майор Гаврилов приказал замначштаба Семененко проверить: все ли подразделения сдали боеприпасы на склад, избавив их от лишнего. «Он предложил оставить на винтовку один боекомплект, выбить из лент и дисков патроны, смазать и сдать их на склад боепитания»[661]. «Избавленные от излишков» бойцы, однако, ведя плотный огонь из широких окон казармы, не чувствуют беды — вот-вот подойдет Красная Армия. Сейчас они уверены в этом…