Шурупы

Интересным вопросом – каким образом небольшие планетолеты смогли ее покинуть (например, где взяли достаточно топлива) – служба TS и все, кто также был причастен к поискам, задаваться сочли излишним. В самом деле, ну какое, к бесам, топливо, если корабли стартовали внезапно и без экипажей? Ладно еще чужой борт, мало ли какая там смонтирована автоматика. Но «Джейран»-то, «Джейран»! Разумеется, на нем имелись и автопилот, и навигационное оборудование, и мощные вычислительные системы. Да только системы эти не работали без активации соответствующих программ, а содержимое бортовых компьютеров успел изучить еще Виталий при первом осмотре. «Джейран» Ярина можно было запрограммировать на самостоятельные действия, но это неизбежно заняло бы какое-то время. Готовых полетных инструкций в памяти бортовых систем «Джейрана» на момент осмотра точно не имелось. И взяться им в последующие несколько недель до внезапного старта было неоткуда. Кроме того, требовал объяснений и тот факт, что «Джейран» был найден поврежденным, но это почему-то не помешало ему стартовать. Хвостовые стабилизаторы, конечно, нужны только в атмосфере. В космосе что есть они, что нет – все едино. Однако атмосферу для начала нужно как-то покинуть. А вот повреждения обшивки – дело совсем другое. Но – опять же – главным образом в смысле жизнеобеспечения экипажа. А экипаж-то как раз отсутствовал. И вообще – старты с перегрузками исправности и без того ущербных бортовых систем вовсе не способствуют. Но «Джейран» стартовал, стартовал успешно, и этому факту на данном этапе невозможно было противопоставить никакие здравые соображения и никакие технические выкладки.

Спустя два с половиной месяца после исчезновения «Джейрана» и чужака, с первым же чартерным струнником, сотрудники R-80 покинули и Тигон, и систему Эрцаба. Виталий со стажером Сытиным почти сразу погрузились в новое расследование – на Ийе, вотчине Рублевского полка. По завершении Сытина наконец-то квалифицировали. Второй стажер R-80, Максим Пименов, стал полноценным оперативником, еще когда Виталий с Сытиным куковали на Тигоне.

После Ийи Виталий улетел в короткий отпуск к семье на Лорею, а через девять месяцев уже в длинный, аж на полгода: Зоя родила еще одну двойню, на этот раз девчонок. Отпуск Виталий, разумеется, отбыл не полностью, выдернули за три недели до истечения, но и этому семья радовалась: боялись, что выдернут гораздо раньше.

Обошлось. Зато повод, по которому пришлось спешно прибыть в нору на Луне, был более чем весомым. Не очередная авария, которую надлежало немедленно расследовать, вовсе нет.

Руководитель R-80, полковник к тому времени Фатеев, а на самом деле флотский вице-адмирал, чьей настоящей фамилии Виталий даже не знал, выходил в отставку.

Официально.

Неофициально все обстояло немножечко сложнее. На самом деле на покой выходил не Фатеев, а куратор R-80 в высших эшелонах власти, мастер над мастерами. Фатееву предстояло занять его место. Место Фатеева, разумеется, унаследовал старший из оперативников R-80 – Николай, к тому времени носивший фамилию Белогуров.

Чистых оперативников в R-80 оставалось трое – старший Виталий, а также двое недавних стажеров – Максим и Юрий. Все трое за это время успели сменить по две фамилии, и сейчас, вместе с перераспределением служебных функций, планировалась новая смена.

Кадетов оставили блюсти струны, на которых те стажировались: Максима – северную, Юру – южную. Виталий вылетал туда, где был нужнее, на самые трудные случаи, которые по чистой статистике случались реже. В свою очередь возросло и число мелких аварий, но не в силу общего повышения аварийности, а опять же вслед за статистикой: флот рос, множилось число кораблей, и Генштаб вдобавок снова нацелился увеличить количество действующих полков, на этот раз сразу на два. Правда, процесс этот был не скорым, обычно затягивался минимум на пару-тройку лет. Гвардейский статус вдобавок к Семеновскому, Измайловскому и Преображенскому готовились получить Успенский и Троицкий полки. Троицкий, по слухам, прочили в систему Глизе-876, на тамошний кислородный мир. В каталогах он значился под названием «Траппист-первый», а простого гражданского именования еще не нажил. Куда намеревались перевести Успенский полк – никто пока достоверно не знал, и, что странно, даже слухов никаких в войсках не циркулировало, ни во флоте, ни в шурупах.

В итоге оба кадета бо́льшую часть времени работали на вылетах, а Виталий чаще заседал в норе. Ему пришлось сильно подтянуть теорию, потому что вместе с абсолютным числом кораблей возросло и количество их типов и разновидностей. Да и статус старшего оперативника обязывал: теперь в случае чего нельзя было выдернуть более опытного и искушенного Колю. Коля теперь был занят делами несколько иного свойства, нежели практическая полевая работа, но на месте руководителя освоился на удивление быстро.