Шурупы

Сидеть на Луне было обидно: с тем же успехом Виталий мог заниматься всеми рабочими делами и на Лорее, поближе к семье. Он уже всерьез подумывал завести разговор с новым мастером об открытии филиала на Лорее, но никак не предоставлялось удобного случая. То мастер куда-нибудь исчезал, то самому приходилось спешить в дальние дали, на край астрогации, особенно если авария случалась нетипичная и странная. Периодически выдавались бифуркационные моменты класса «хоть разорвись». Спасибо, что струнники в последние годы стали ходить чаще, в противном случае, R-80 не успевало бы ничего.

Теоретически принять участие в рабочих операциях могла и единственная в штате девушка – Валентина. Больше она занималась штабной работой в норе и выполняла функции помощника мастера, но в моменты, когда впору было разорваться, к расследованиям привлекали и ее, благо квалификации и знаний хватало.

Поднимался вопрос и о новом наборе рекрутов в R-80, но его в итоге запланировали на ближнее будущее – по истечении пяти лет после предыдущего набора. К этому времени срок нахождения Николая в новом амплуа должен был достичь трех лет.

Став мастером, Коля-Николай, что естественно, узнал о параллельных делах и связях Виталия со службой TS. Удивлен Николай не был: оказывается, он еще двенадцать лет назад на Лорее решил, что Виталием непременно заинтересуются и займутся разные интересные службы, вопрос только в сроках. И когда это подтвердилось – стоило ли удивляться?

Начало нового цикла ознаменовало ничем особо не примечательное сообщение в непрерывном потоке служебной почты Виталия.

Сообщение не имело никаких пометок и высветилось в общем списке между отчетом недавнего стажера Юры об осмотре засбоивших двигателей старой пятисотки в Рублевском полку и приказом по подразделению об отмене масочного режима в норе (почти неделю чудила вентиляция – видимо, напряглись и починили).

Отправителем значился некто Л. Я. Получателем – капитан Можаев, хотя Виталий за истекшее время несколько раз менял личину и в момент получения письма пользовался фамилией Брагин. Письмо-сообщение состояло всего из одной строки: «Тигон. Тигон. Проверка».

«Тигон, – подумал Виталий рассеянно. – Вояки рейда снова нашли что-нибудь интересное?»

Каждодневная рутина быстро вытеснила из памяти события двухлетней давности, и подробности расследования на холодной луне Ириллы теперь казались сильно потускневшими. Виталий с ходу вспомнил звание начальника рейда – полковник, а вот фамилию – не смог, в голове отложилось только, что фамилия нерусская. С некоторым усилием все же вспомнил – Норман.

Виталий попытался восстановить в памяти имена всех, с кем имел дело на Тигоне. Капрала, который помогал откапывать вмерзшие в трещину корабли, звали вроде бы Лехой, а фамилию его Виталий, скорее всего, не слышал вовсе. Его начальство – дебелого сержанта, главу космодромных технарей, наоборот, по имени не запомнил, а фамилия всплыла легко – Ружичка. Угрюмого начальника космодрома в чине майора Виталий именно так и запомнил – что майор, что угрюмый, что имел боевые нашивки и что каким-то образом знал Виталия по первому делу на Лорее. Имя-фамилия, если майор их Виталию и называл, выветрились начисто. Помнились также майор Орешечко (замначальника разведки Троицкого полка), худющий долговязый лейтенант, который не сумел самостоятельно вскрыть злополучный «Джейран» (а может, «Джейран» его просто не подпустил), и биолог-капитан с фамилией, кажется, на букву «К». Остальные военные рейда теперь казались безликой массой в термокомбезах и дыхательных масках.

«Даже если вояки на Тигоне нашли что-либо интересное, – подумал Виталий уже не с рассеянностью, а с легким раздражением, – можно было и поподробнее написать. А то – проверка. Чего, спрашивается, проверка? Связи? Ну сработала связь: как только я открыл сообщение – улетело уведомление отправителю. И что теперь?»

Для очистки совести Виталий попытался вспомнить еще кого-нибудь, кто мог ему написать и у кого фамилия начиналась бы на букву «Я», но так никого и не вспомнил.

Через неделю пришло второе письмо. Отправителем снова значился некто Л. Я., а вот получателем уже капитан Брагин. То есть текущую фамилию работников R-80 автор письма установить был в состоянии. Хотя, возможно, устанавливал он и не через выводящие на R-80 каналы, а через Генштаб, интендантами которого оные работники как бы являлись. Через Генштаб было проще, это Виталий знал точно.

«Надо поговорить, – обращался Л. Я. в письме. – Только без шума и рекламы. Сообщу, где и когда».

Теперь Виталий испытывал не раздражение, а недоумение. За десять с лишним лет работы в закрытом от посторонних глаз подразделении R-80 он никогда не сталкивался ни с чем подобным. Служебные сообщения и письма всегда официальны, а часто и сильно бюрократизированы в смысле языка. Личные приписки от мастера, что прежнего, что нынешнего – дело редкое и всегда понятное, поскольку обязательно прилагаются к чему-то официальному и обычно разъясняют, какой линии поведения Виталию следует придерживаться.