Шут (СИ)

  Шута стащили с коня, не грубо, но решительно. Заломили руки за спину. Стражники были незнакомые, не из королевской гвардии. Наверняка, местные, ульевские. Но возглавлял их тот самый парень со странным лицом, новый приспешник Руальда.

  - Ишь ты! - бормотали вокруг Шута. - Бежать хотела!

  - Да ты полегче! Королева все же!

  - Какая она теперь королева, монастырь уж заждался.

  - Пэм, куда ты веревку дел? Вяжи, да гляди не порань руки-то!

  - Эй, братцы! Глянь, а чего руки-то такие странные?

  - Ба! И впрямь! Да она ли это?

  В следующий миг Шут лишился своего платка вместе с косой. Треснуло по швам платье, раздираемое десятком рук.

  - Мужик! Вот же ж демоны треклятые!!! А королева-то где?! - восемь пар глаз уставились на него. И не было в этих глазах ничего хорошего... - Да кто ты такой?! А?!

  Шут стоял среди разъяренных мужчин и глядел вслед уходящему кораблю... Кто-то толкнул его, другой стражник наотмашь ударил по лицу, разбив губу. Еще миг - и Шут оказался на земле, но преследователи королевы уже потеряли к нему интерес: поняв свою роковую ошибку, они бросились искать любое судно, чтобы плыть вдогонку настоящей Элее. Только один остался затянуть веревки на руках и ногах пленника. Невероятная суета захлестнула, казалось, всю набережную: кто-то кричал, кто-то бежал, искали капитанов, требовали отчалить немедленно. А Шуту - голому и связанному королевскому дураку, лежащему с окровавленным лицом на холодных камнях набережной - было спокойно, как в лоне матери. Он почему-то твердо знал, что никто не догонит его королеву.

  Когда и стражники осознали это, когда они, отчаявшись найти поддержку среди моряков, вновь собрались вместе, Шут понял, что сейчас его будут бить. Нет, не до смерти, может даже не покалечат, но зло выместят хорошенько и без зубов оставят наверняка. Лежа лицом вниз и не в силах пошевелиться, он лишь молча смотрел на сапоги приближающихся стражников. Один из них пнул брошенные кучей обрывки платья и скомканный Шутов костюм. Другой в это время уже занес ногу, чтобы 'приласкать' самого хозяина одежды - виновника всех проблем. Однако парень в меховой куртке остановил его жестом.

  - Нет, Мрел, не надо. Что толку. Отвезем эту падаль к королю, может хоть немного смягчим его гнев. А кости Руальдовой 'красавице' пусть палач попересчитывает. Ты хоть узнал его? Нет? Это шут короля. Развяжите ему руки, пусть оденется, не голым же везти.

  - А надо бы... - буркнул кто-то из стражников. - Надо бы его к кобыле привязать и волоком в Золотую...

  - Да? Потом сами королю будете за его башку отвечать? Я сказал, пусть оденется. А после опять свяжете. И ноги тоже, а то убежит еще, - главный отвернулся от Шута и зашагал куда-то вглубь одной из улиц. Он был уверен, что уж с одним безоружным пленником остальные справятся и без него.

  Шуту дали одеться. Вернее, кое-как натянуть изгвазданные в пыли штаны и куртку. Потом все-таки попинали немного, для острастки, но зубов не тронули. Он даже не пытался увернуться от тяжелых сапог, только закрывал лицо связанными руками и тихо, едва слышно пел... Он знал, что песенка Далы - это не бабкина брехня, что она и правда помогает. Ведь Элея теперь на корабле, она плывет домой... Только бы ветер и волны пощадили 'Болтунью', только бы шторм обошел ее стороной...

  22

  Обратно к Золотой Гавани Шут ехал на своем же гнедом, но в этот раз руки у него были накрепко связаны спереди, а веревку, стянувшую их, посланцы Руальда прикрепили к луке седла. При каждом движении коня, грубая пенька дергалась, стирая кожу на запястьях.

  Поводья Шутова коня держал один из двух парней, что остались со своим предводителем в меховой куртке. Остальные участники облавы коротко распрощались с ними в Улье: как Шут и предполагал, то были лишь местные стражники. Новые же спутники Шута, эти странные бритоголовые воины с повадками чужаков, не отличались многословностью, они четко выполняли команды старшего и ничем не напоминали королевских гвардейцев. Шут уже понял, что эти люди - тайкуры, которые пришли с Руальдом из последнего похода. Все трое были молоды, но в их движениях сквозила скрытая сила опытных бойцов.