Шведский стол

А вот у павы-жены-крупного-бизнесмена все зависит от настроения. Эта может профланировать мимо. Она очень богата и ей еще не скучно. Она не то чтобы некрасива, нет, но если бы не деньги, на улице ее заметил бы только тот, кого судьба определила ей при рождении. Солидные средства откорректировали ее внешность, сделали всю ее гладкой, ладной – идет и, как антенна, улавливает внимание. На паве несколько оттенков лилового: ювелирной работы светлолиловые сапожки, отороченные норкой, короткое, норковое же, манто и юбка из кожи какого-то диковинного тропического пресмыкающегося. Если кто-нибудь из восхитившихся ее образом дерзнет к ней обратиться, «антенна» тут же начнет отстреливаться электрическими разрядами и эффектным лицом своим изобразит целый калашный ряд, хотя в глубине души ей льстит посконное внимание. А вообще она совсем не глупа и подозревает, что деньги растворяют жизнь так же, как царская водка растворяет золото. Она боится задумываться, действительно ли ей нужен ее летучий муж, бывший студент из общежития, за которого она выходила по безумнейшей страсти, – или она просто привыкла к бездеятельному существованию в поэтической гамме благополучия.

Ее деловой муж иногда тоже появляется в магазине. Он тигр. Он смотрит вдаль. Нельзя поймать его взгляда. Как бы вы ни старались встретиться с ним глазами, вам это не удастся. Он всегда смотрит поверх вас. Куда? Неизвестно. Куда-то вдаль. Причем вам кажется, что он знает, что вы ловите его взгляд. Меня он так ни разу и не заметил. Зато она никогда не берет сдачи, а иногда даже улыбается.

Надо сказать, что умиление является вообще одной из самых частых реакций

моего покупателя. Я нравлюсь. Мне от этого стыдно.

Идея о том, что умиление можно продавать, пришла мне в голову после встречи с Павлушей. Я пригласила его на ужин. На остаток от пенсии и зарплаты эрмитажной смотрительницы можно было купить картошку, селедку, погонный метр парникового огурца и майский кекс на десерт. Неплохо, конечно, но мне-то хотелось кутежа – хотя бы на один вечер! Где-то и там я получила такой сильный заряд света, который излучали его глаза, что этой энергии мне хватило на всю жизнь. Поэтому здесь и сейчас я должна была что-то придумать, чтобы отблагодарить его за благословение любовью. Мне хотелось шального праздника – а не стариковского скулежа над треснувшей чайной чашкой.

На улице тогда стояла нарядная весна. Я отправилась за город, нарвала ландышей, нашла на антресолях несколько старых шляпных коробок, принадлежавших матери моего последнего мужа. Выбрала подходящую по размеру – неглубокую, бледно-розовую, с некогда белыми, а теперь желтоватыми атласными лентами. Крышку коробки украшала тряпочная фигурка птички с глазками из черного стекляруса и вполне еще бодрым хвостом из одного черного и двух красных перьев. Мне кажется, я даже помнила шляпку из этой коробки по фотографии, на которой свекровь была в головном уборе, украшенном перьями и чучелом настоящей пичуги…

Я поставила букетики ландышей в коробку, красиво выстелив дно кстати подвернувшейся шуршащей красной бумагой, из которой лет тридцать назад мы вырезали новогодние украшения. Потом придала «товарный вид» себе – слегка припудрила лицо, подкрасила губы, уложила волосы в черную вязаную сеточку с крошечными шелковыми бантиками, оставив открытыми локоны надо лбом. Надела платье из кремового крепдешина, засеянного мелким красно-черным цветочком, чудом сохранившиеся черные чулки со швом по бокам, черные лаковые туфли на низком каблуке и темный пыльник. Да, и еще черные, ажурной вязки перчатки – в пару сеточке для волос. Взяла шляпную коробку с цветами и впервые отправилась в «Центр Города». На гранитный пол у входных дверей магазина постелила газету «Правда» за 1955 год, найденную на тех же антресолях. Сняла крышку с коробки – и не успела опомниться, как у меня все раскупили. А потом вдруг возникла стремительная девушка в облаке рыжеватых волос, представилась шведской журналисткой и за безумные деньги уговорила меня продать ей коробку с птичкой, в которой моя последняя свекровь когда-то хранила остромодную из Парижа доставленную шляпку.