Швейцарский счет

– Щас на паспортыну тэбе сфотаем, в кафэ посыдим и на роботу, – добродушно вторила ей Галина. – Ты, Алиска, боха моли, шо Мухамет тэбэ не прохнал! Ты як начала колыхаться, у мэнэ душа у пятки скрылась. Як прывидэние, ей боху!

– Спасибо, девочки, – с чувством поблагодарила их Алиса. – Сегодня угощаю я.

Возражений не последовало, и, весело гомоня, женщины отправились на поиски ближайшей фотостудии. Буквально через полчаса с готовыми фотографиями в кармане, они прошествовали по Нойонгассе до Кайзергассе и, облюбовав небольшое симпатичное кафе, решили отметить второе рождение Алисы шампанским.

– Твоего нового имени мы пока не знаем. Наш басурман тебя на днях окрестит. Но с этой минуты твоя жизнь только начинается,– торжественно произнесла Анжела и подняла бокал. – По-здрав-ля-ем! – нестройно пропели женщины и сдвинули узкие тела фужеров, разразившихся стеклянным перезвоном.

После двух глотков веселящего напитка на Алису навалилась хандра. Она вообще не любила алкоголь, он вызывал у нее приступы тягучей меланхолии. Удрученно глядя на гомонящих девиц, Алиса вяло теребила край скатерти. Ощущение нереальности происходящего, возникшее еще в Гриндевальде, не проходило. Оно нарастало, обостряясь с каждым днем, девушка чувствовала себя тряпичной куклой, марионеткой, участвующей в пошлом фарсе. Клуб «Cabaret East» – дешевая декорация, только подчеркивающая убогость действа, Анжела с Галиной – третьеразрядные статистки. Все ужасающе грязно и гадко.

«Из простой девчонки в жену миллиардера. Из миллиардеров в монашки, из монашек в бордель. И вот на дне. Головокружительная карьера, нечего сказать», – погруженная в безрадостные мысли, она не слышала ни здравиц в свою честь, ни профессиональных советов Галины, толковавшей, как вести себя с клиентами.

– Если на мужыке «Патек Филипп» у золотом корпусэ, то на дринки нэ рассчытывай. Кружка пыва и соленые орэшки. Чэм больше бабла, тем жмотистее. Это я тэбэ як дохтур ховорю. А вот если в задрыпанном пиджачышке да джынсах на босу ноху – наш чоловик. Бэри ехо холыми рукамы. Ба, Анжэлка, да она нэ слухае! – возмутилась она, заметив, наконец, что Алиса совсем ее не слышит, вычерчивая ногтем невидимые зигзаги на столе.

Анжела досадливо махнула: молчи, мол. Потом наклонилась к ее уху и что-то быстро зашептала, Галина выслушала, недовольно дернула плечом и, наморщив короткий бульдожий нос, уткнулась в тарелку с наполовину растерзанным салатом. Остаток «праздничного» ужина прошел в тягостном молчании, Галина с видом оскорбленной девственницы хмуро поглощала пищу, Анжела сочувственно вздыхала, время от времени бросая на отрешенную Алису выразительные взгляды.

– Похороны надежд, – снова шепнула она Галине, указывая глазами на поникшую рыжую челку Алисы.

– И царствые им нэбэсное! Туда и дороха. Усэ, дывки! – огрызнулась та. – Кончай помынки. На работу пора! Упэред! На боевоэ крэщениэ.

И три искательницы приключений поднялись из-за стола.

Глава одиннадцатая

Первая неделя прошла относительно спокойно, если не считать того, что в первый вечер Алиса по неопытности набралась под завязку, и ее пришлось откачивать нашатырем и промыванием желудка. Галина, поддерживавшая худенькое, содрогающееся в рвотных спазмах тело девушки, добродушно ворчала:

– От, дура! Хто ж тэбэ с клиентами пить учил, а? Надо тилько вид делать, а нэ хлэбать, як кобыла непоеная.

– Да, ладно тебе, – вступилась за нее Анжела, нервно подрагивая ноздрями. – Она ж зеленая еще. Научится.

– Да. Еще одын урок, и копыта откинэт! – Галина была неумолима. Ее красное лицо лоснилось от пота, она шумно дышала, с трудом удерживая бессильно повисшую над ванной Алису.

Но Алиса оказалась способной ученицей, после досадного отравления, она береглась, пригубила и отставила, лизнула и в цветочную вазу незаметно вылила. Поначалу она работала только с англоязычными посетителями, но уже через три дня десяток, необходимых для общения с подвыпившими клиентами, немецких слов прочно закрепился в памяти. Работа, еще недавно казавшаяся ей непристойной, заключалась в зазывном взгляде на вновь прибывшего посетителя и развлечении последнего пустыми разговорами ни о чем. Европейские мужчины на поверку оказались людьми порядочными, не хамили и не оскорбляли, словом, не так страшен черт, как его малюют. Алиса притерпелась и к пьяным слюнявым поцелуям, и к поглаживаниям коленок. Иногда изрядно нагрузившийся клиент принимался изливать душу, и Алиса, понимавшая через слово, а то и ничего не понимавшая, должна была играть роль жилетки, сочувственно кивая в ответ на горькие сетования. В такие моменты, она чувствовала себя полной идиоткой и частенько жаловалась Анжеле. Та только плечами пожимала, мол, воображай себя дипломированным психологом на приеме и плюй на все с высокой башни. Галина, девушка прямолинейная, заливисто гоготала:

– Какой из нее псыхолох? Алкохолик-собесэдник, вот она кто!