Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии

По пути я позвонил помощникам Семенова, не окажет ли улус мне содействие в поиске водителя? Может, я могу сесть на вертолет, летящий в тундру? Свозят ли меня в обещанный оленеводческий лагерь? Семенов отправил мне через своих помощников ответ: «Нет, нет и нет».

Когда в конце концов я заявился в административный центр Анабарского улуса село Саскылах, к моему большому разочарованию, я и тут не смог насладиться обществом Семенова. Какой сюрприз! Вместо этого я попал на допрос в кабинет к его заместителю. Он допытывался, какова цель моего визита, а его коллега записывала все в толстую папку. Затем явились пограничники. Мое разрешение на посещение пограничной территории было в порядке, я не боялся проблем, но на встречу ушло добрых четыре часа. Молодые пограничники, один из которых был любопытен и полон желания выслужиться перед начальством, хотели выяснить все мои контакты на местности, спрашивали адрес моих родителей и по какой-то причине хотели позвонить хозяйке, у которой мы снимали дом.

Когда наконец меня отпустили, я пошел прогуляться по деревне. Я пытался заговорить с местными, но многие на мое любопытство говорили, мол, спроси в администрации улуса – как будто их специально обучили именно так отвечать на любые вопросы. В общественной бане я все-таки разговорился с одним якутом, но и он был командировочным – водитель фуры. «Местные тут очень запуганные. Яды от мытья алмазов отравили реки, убили рыбу, а они молчат», – сетовал он. Однако я все-таки познакомился с приятным местным оленеводом, он рассказал, что рядом с деревней действительно есть оленеводческий лагерь, как говорил Семенов. Он обещал меня туда свозить, но потом пропал и телефон выключил.

Во время моего визита в западной части Анабарской тундры должен был пройти большой праздник оленеводов. Его спонсировал российский нефтяной гигант компания «Роснефть», которая стремилась расположить к себе население, начиная разработку нефтяных месторождений рядом с морем Лаптевых. Планировалось доставить участников на праздник вертолетом. Мне сказали, что меня бы тоже взяли, но мест в вертолете нет. Потом прислали дополнительный вертолет, но и это не помогло с хронической нехваткой места, выпавшей мне на долю. В Саскылахе «Роснефть» организовала экологический семинар. Я явился туда и попросил представителя компании Владимира Козинко рассказать мне в общих чертах об их нефтяном проекте. «Вам нет», – ответил он и удивился, как я вообще попал на Анабар, как будто этого не должно было случиться.

Кульминация наступила, когда я взял такси на самый север, в поселок Юрунг-Хая, который находится посреди голой равнинной тундры еще севернее, чем самая северная точка Скандинавии. Светило солнце, я в бодром настроении обходил деревню. Я наткнулся на оленеводов, которые тут были вроде более расслабленные, они обещали отвезти меня на снегоходе в ближайший лагерь оленеводов, что в двух часах. Я залез в машину, на которой приехал, чтобы забрать оттуда свои теплые вещи, но водитель завел мотор и повез меня не куда-нибудь, а прямо во двор родной полиции. Полицейский быстренько набросил служебную форму, проверил мои документы и пошел разговаривать с оленеводами. Поговорив с ними минуту, он объявил мне, что в тундру поехать не получится, потому что все три снегохода западного производства во дворе сломались – какая незадача! Оленеводы стояли в прихожей, понурив головы. Я спросил у них, мол, вам запретили со мной ехать? «Да», – ответили они.

Я пошел пожаловаться главе администрации, а тот прямо в лицо мне закричал, что я должен немедленно покинуть его поселок, – не важно, что он значился в моем разрешении на посещение. Он сказал, что ФСБ приказала помешать моей поездке в тундру, говорят, я в Саскылахе фотографировал нефтехранилища (все шпионы спят и видят).

Я вернулся в Саскылах и позвонил Евгению Лаптеву, главе администрации поселка. До этого момента он был дружелюбен и даже организовал мне ночлег, найти который тут было сложнее, чем где-либо когда-либо в Советском Союзе. Но тут голос его изменился: «Уезжай отсюда!» – орал он в трубку.

Пришлось взглянуть реальности в глаза. Мою работу сделали невозможной.

Я решил уехать, купил билет на ближайший самолет до Якутска. Шел к трапу и думал: неужели я буду первым в истории финном, которого высылают не в Сибирь, а из Сибири?

Я до сих пор не могу понять, зачем мне выдали разрешение на посещение пограничной зоны, если они не хотели, чтобы я туда ехал. В России за какими-то действиями часто ищешь секретный план, заговор, но объяснение произошедшему вполне могло быть в путанице и хаотичной импровизации, где ни у кого нет четкой картины, где мы, куда хотим, что разрешено, а что нет, и где карьерные амбиции отдельно взятого чиновника могут определить конечный результат.