Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии

Из Финляндии мы вернулись после рождественских каникул, в Якутии в это время свирепствовала эпидемия гриппа, и все школы в республике закрыли. Иногда казалось, что здесь использовали любую возможность, чтобы держать школы закрытыми. Еще понятно ограничение по холоду для младших классов при – 45 градусах. Но уроки также отменяли в разгар бабьего лета из-за отсутствия отопления, в связи с различными праздниками и мероприятиями, настоящими или придуманными эпидемиями. На карантине школьники были три полных недели, серьезно. Все это время школа стояла темная, двери были заперты, дети сидели по домам. По закону так должно быть, если заболели больше 20 % школьников по республике. Но я удивляюсь, почему тогда не закрыли остальные места массового скопления людей? Садики, офисы, общественный транспорт и армию? Или считают, что ходить в школу – напрасная трата времени?

Наш старший сидел все время дома, и дом от него ходил ходуном. Когда я спросил в Whatsapp у учительницы, что должен делать ребенок во время карантина, чтобы не отстать от программы, ответ был короткий: «Пусть отдыхает».

По иронии судьбы во время долгого карантина наши дети не заболели и другие сельские дети тоже. Осенью всем сделали прививку от гриппа, и, казалось, эпидемия Тёхтюр миновала. Когда карантин кончился и дети наконец-то собрались вместе, они один за другим стали заболевать. Долгожданная эпидемия все-таки пришла – и школу снова закрыли.

Алмазы

Каждый третий алмаз в мире добывают из вечной мерзлоты, хотя здравого смысла в этом мало.

р. Анабар, Накын, Томтор, р. Вилюй, Мирный

Чем больше сокровище, тем больше вокруг него историй и легенд, вот и в Якутии тоже. Говорят, Бог здесь отморозил руки, уронив на землю всю таблицу Менделеева. Вот грохоту, наверное, было, так как в вечной мерзлоте Якутии скрывается большая часть всех алмазов России.

Старенький дрожащий «Ми‑8» полтора часа вихляет над необитаемой монотонной тайгой. Вдруг снежный лес вокруг превращается в лоскутное одеяло: прямые линии разрезают его на ровные квадраты – исследовательские зоны геологов. Скоро земля раскрывается огромным кратером, по серпантинным краям которого едут самосвалы. Вдалеке высятся заводские сооружения, жилые постройки, отдаленно напоминающие альпийские домики, и даже церквушка с золотыми куполами.

Мы приземляемся на вотчину «Алросы» – крупной алмазодобывающей корпорации. Накынское месторождение в Западной Якутии поддерживает связь с внешним миром лишь по воздуху, и четыре месяца в году по зимнику. 1200 мужчин и женщин трудятся тут в поте лица по 12 часов в день, двухнедельными вахтами, чтобы заработать (зарплаты на вахте начинаются от 40 000 р., многие, конечно, получают намного больше). В рабочем поселке строго соблюдается сухой закон, за охоту и рыбалку тоже можно вылететь с работы – начальство не хочет, чтобы рабочие заблудились в тайге.

Добыча алмазов, как правило, ассоциируется у всех с Африкой. Говорят о так называемых «кровавых алмазах», имея в виду, что войны часто финансируют средствами от добычи полезных ископаемых. Однако самый крупный игрок на алмазном рынке – это Россия, северная страна с «таежными» алмазами.

В 2019 году объем добычи госпредприятия «Алроса» составил почти треть мирового: 38,5 миллиона карат, или, если в евро, то больше чем три миллиарда евро. Свыше 95 % российских алмазов сокрыты тут, в Якутии, в пластах вечной мерзлоты. В Якутии у «Алросы» шесть карьеров и три шахты. Запасы руды, принадлежащие компании, оцениваются примерно в миллиард карат, так что работы при современных темпах должно хватить еще лет на тридцать.

Накынское месторождение – самое молодое месторождение «Алросы», его открыли лишь в 1990-х. Содержание алмазов в добытой тут руде среднее: около четырех карат на тысячу килограмм руды. Карат – это вес стручка рожкового дерева, 0,2 грамма. А теперь представьте, сколько земли переворачивают и перемещают с места на место ради того, чтобы найти один малюсенький самородок.

Из двух карьеров Накынского месторождения самый глубокий уходит на 315 метров. Тяжелые белорусские самосвалы «БелАЗ» час добираются до дна по пятикилометровому серпантину. На дне, покрытом пылью, почву бурят, заряжают, взрывают и выкапывают. Затем массы земли вывозят на этих же самосвалах на поверхность. Алмазы тут не сверкают тебе радостным блеском. «Я тут уже 15 лет работаю и ни разу не видел алмаза», – говорит начальник карьера Николай Артемов, который управляет работой машин по монитору, находясь снаружи карьера.