Читаем Сидеть и смотреть. Серия наблюдений полностью

Пожилой человек в черной шерстяной шапочке оглушительно проехал на мотороллере.

Две девушки в тренировочных штанах прошли мимо, громко ржа.

Пока писалась предыдущая фраза, первый человек с зонтами снова пропал из виду.

Прошел нищий дедушка с ногами, обмотанными полиэтиленовыми пакетами.

Погасла витрина магазина, в котором продаются рубашки, куртки и свитера.

Закрылся ювелирный магазин в доме, на котором написано дигалакис. Возможно, именно так и называется закрывшийся ювелирный магазин.

Откуда-то донеслось: ты что делаешь. И через примерно три секунды: иди ты на фиг. Источник русскоязычных звуков не установлен.

Женщина и девочка прошли. У женщины на шее гирлянда разноцветных пушистых шерстяных шариков.

Молодой человек произнес несколько фраз на непонятном языке, и среди его непонятных слов отчетливо прозвучало слово оптика.

На доме написано лапин хауз.

Опять проехал на своем симпатичном синем мотоцикле человек арабского вида с надменным лицом.

На доме написано: инглиш энд мо. Кентро ксенон глоссон.

Вторая машина появилась на перекрестке – небольшая, синяя. Проехала мимо.

И почти сразу – третья, белый хендай. Из белого хендая вышла девушка, заперла белый хендай ключом и вошла в дом с надписью лапин хауз.

Две громкоговорящие женщины прошли.

Человек нищенского вида неопределенной половой принадлежности, в светлом плаще, серой бейсболке и белых кроссовках, прошел (прошла) мимо.

Только сейчас, на втором часу сидения и смотрения, практически прямо по курсу наблюдения обнаружился маленький бюст – голова и плечевой пояс человека, укрепленные на вертикально стоящем параллелепипеде. На параллелепипеде написано: Никифорос Вреттакос 1912–1991.

Две элегантных девушки прошли мимо, одна сказала другой: вечером знаешь как холодно, уууууууу.

Вторая, синяя, машина проехала в обратном направлении. И одновременно проехала четвертая машина, зеленая.

На доме написано георма.

И снова машина, пятая уже. Две девушки вытащили из машины какой-то сундук и затащили его в дом, на котором написано рекс.

А ведь поначалу обе улицы казались строго пешеходными.

Человек в красных тренировочных штанах и тельняшке прошел.

Женщина прошла, толкая сдвоенную коляску, вместившую в себя двух небольших детей.

Человек с мандолиной прервал свое акыническое треньканье и ушел. Из отмеченных в самом начале наблюдения постоянных резидентов перекрестка остался только человек с надувными объектами. И по-прежнему – ни одного акта купли-продажи.

Девушка вышла из дома, на котором написано лапин хауз, села в белый хендай и уехала.

Парень и девушка стоят посреди перекрестка, девушка дурачится, притоптывая, парень смеется.

Шестая машина (серый слегка раздолбанный хендай) проехала мимо.

Парень в тренировочных штанах и с очень интеллигентным бородатым лицом прошел.

Человек в шортах прошел, мужественно преодолевая холод.

Седьмая машина (белый грузовой фургончик) проехала.

На доме написано: кентро хирургикон пафисеон.

Наблюдение началось 1 час 40 минут назад. За это время количество людей, одновременно находящихся на перекрестке, уменьшилось в 15–20 раз. Сейчас на перекрестке (территории, ограниченной воображаемым четырехугольником, вершины которого – углы домов, выходящих на перекресток) находится один человек – человек с надувными объектами.

Если отклонить голову назад, так, чтобы лицо было направлено вверх, можно увидеть углы крыш домов и серое небо между ними.

Восьмая машина (сверкающий новенький миниатюрный серый фиат) проехала.

На перекрестке нет ни одного человека. 1 час 50 минут назад этого невозможно было представить.

Два мужичка (у одного какая-то полубогемная-полубандитская физиономия) прошли.

На доме черными злыми неряшливыми буквами написано альт 33. И еще что-то написано, непонятно что, специально так написано, чтобы было непонятно.

Человек с надувными объектами еще некоторое время помаячил на перекрестке и рядом с ним и, похоже, окончательно покинул перекресток. Кстати, именно с него началось наблюдение (человек, о котором трудно сказать что-то определенное).

За все время наблюдения ему так и не удалось совершить ни одного акта купли-продажи. Как и остальным постоянным резидентам перекрестка – дядьке с кусками бумаги и двум людям с зонтами.

На перекрестке улиц Сотирос Диос и Караискон нет ни одного человека.

Наблюдение временно прекращается.

Тель-Авив, 4 февраля 2014 года, 18:20

Площадь, образованная слиянием улиц Алленби и Нахалат Биньямин. По периметру площади расставлены стульчики с чугунными ножками и деревянными седалищами и спинками, как будто скамейки распилили на отдельные фрагменты.

Если повернуть голову направо примерно на девяносто градусов, можно увидеть начало торговых рядов рынка Кармель.

На соседних двух стульчиках разместилась пара – женщина средних лет и мужичок несколько более, чем средних, лет. Женщина держит на коленях несколько пакетов с фруктами и овощами (опознаны помидоры и мандарины), а мужичок говорит по телефону при помощи проводной гарнитуры (телефон лежит в кармане).

Перейти на страницу:

Все книги серии Письма русского путешественника

Мозаика малых дел
Мозаика малых дел

Жанр путевых заметок – своего рода оптический тест. В описании разных людей одно и то же событие, место, город, страна нередко лишены общих примет. Угол зрения своей неповторимостью подобен отпечаткам пальцев или подвижной диафрагме глаза: позволяет безошибочно идентифицировать личность. «Мозаика малых дел» – дневник, который автор вел с 27 февраля по 23 апреля 2015 года, находясь в Париже, Петербурге, Москве. И увиденное им могло быть увидено только им – будь то памятник Иосифу Бродскому на бульваре Сен-Жермен, цветочный снегопад на Москворецком мосту или отличие московского таджика с метлой от питерского. Уже сорок пять лет, как автор пишет на языке – ином, нежели слышит в повседневной жизни: на улице, на работе, в семье. В этой книге языковая стихия, мир прямой речи, голосá, доносящиеся извне, вновь сливаются с внутренним голосом автора. Профессиональный скрипач, выпускник Ленинградской консерватории. Работал в симфонических оркестрах Ленинграда, Иерусалима, Ганновера. В эмиграции с 1973 года. Автор книг «Замкнутые миры доктора Прайса», «Фашизм и наоборот», «Суббота навсегда», «Прайс», «Чародеи со скрипками», «Арена ХХ» и др. Живет в Берлине.

Леонид Моисеевич Гиршович

Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное
Фердинанд, или Новый Радищев
Фердинанд, или Новый Радищев

Кем бы ни был загадочный автор, скрывшийся под псевдонимом Я. М. Сенькин, ему удалось создать поистине гремучую смесь: в небольшом тексте оказались соединены остроумная фальсификация, исторический трактат и взрывная, темпераментная проза, учитывающая всю традицию русских литературных путешествий от «Писем русского путешественника» H. M. Карамзина до поэмы Вен. Ерофеева «Москва-Петушки». Описание путешествия на автомобиле по Псковской области сопровождается фантасмагорическими подробностями современной деревенской жизни, которая предстает перед читателями как мир, населенный сказочными существами.Однако сказка Сенькина переходит в жесткую сатиру, а сатира приобретает историософский смысл. У автора — зоркий глаз историка, видящий в деревенском макабре навязчивое влияние давно прошедших, но никогда не кончающихся в России эпох.

Я. М. Сенькин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза