Сидящее в нас. Книга вторая

Крепость так крепко попировала, что сейчас так же крепко спала, уверенная, что сегодня ей сойдёт с рук подобная небрежность. Удовлетворённые мстительницы беспрепятственно проникли в княжий терем тем же путём, и легко взобрались наверх: в свою умывальню. Пока Ринда закрывала половицами лаз, Аки долго всматривалась да вслушивалась в широкий крепостной двор.

Если кто-то из какой-то щели что-то и увидал, сейчас непременно вылезет наружу. Да кинется к терему воеводы: обрадовать, что тот просрал жизнь врага, которого с такой неохотой и так бесполезно помиловал. Аки долго подстерегала возможного очевидца – Ринда успела и раздеться, и неспешно обмыться в широком тазу холодной водой, к которой привыкла в скиту. Подруга оставила свой пост, когда она принялась натягивать короткую рубашку, дабы улечься в постель.

К Ринде с утешениями или обещаниями, что всё обойдётся, не лезла. Не стала с ней обсуждать и свои переживания – не спеси ради, а лишь по причине отсутствия таковых. Аки всего лишь сделала привычное дело: убила. Не ради себя или своей богини, до которой ой, как далеко. Просто её «сестрла» хотела отомстить: той было за что. Наконец-то, Ринда отомстила, и содеянное тотчас кануло в прошлое: не переиграть. А, значит, и говорить о том бессмысленно. За это не требовалось ни платить, ни расплачиваться.

Последнее, конечно, сомнительно. Однако Ринда, глядя на растянувшуюся рядом – прямо поверх одеяла – свою родную чучелку, отчего-то верила, что всё действительно обойдётся.

– Ты не голодна? – осведомилась она, сонно скручиваясь калачиком.

– Кушала. Прлиносили. Вкусно, – успокоила Аки и зевнула.

Широко, по-волчьи.

– Ты меня осуждаешь? – рискнула залезть к ней в душу Ринда.

Не захочет – не ответит. Спрос не грех.

– Он был плохой, – задумчиво оценила подруга.

– Ты же его не знала, – невольно вырвалось у Ринды. – Тебе он ничего не сделал. А я вынудила тебя его убить.

– Сама рлешила, – резонно заметил священный воин, которого ни силой, ни лестью не принудишь что-либо сотворить против воли.

– Ты меня не оставишь? – чувствуя, что засыпает, всё же забеспокоилась Ринда.

– Нет, – тявкнула Аки, снова зевнула, подгладила свою княжну по голове и приказала: – Спи.

Глава 5

Воевода вломился к ним ни свет ни заря. Будто пёс, науськанный на след добычи. Ещё слова не сказал, а уже обшарил всю светёлку придирчивым взглядом. Ринда как раз закончила обмываться и утиралась широким рушником, которым и прикрыла наготу – благо его хватило на самые приятные мужскому глазу места. Но голые плечи да ноги выставлены напоказ – срамотища, если задуматься.

Только вот Виргиду Длинноусу её прелести нужны, как свинье плавники. И не потому, что на его вкус княжна больно тоща да заносчива – с такой в любовном деле каши не сваришь. Нет, к ней его привела новость, что с рассветом облетела всю крепость: Торсела с полюбовницей жестоко зарезали.

– Твоих рук дело? – без обиняков, ткнул воевода пальцем в подозреваемую.

– О каком деле речь? – брюзгливо прошипела Ринда, изображая несуществующую стыдливость девы, которая прямо-таки запуталась, куда лучше перетянуть рушник: на плечи или на ноги.

– Виргид, ты не обалдел? – холодно поинтересовалась влетевшая вслед за ним Дарна.

Она цапнула с кресла меховой плащ, брошенный туда ночью. Подскочила к княжне и поспешно её укутала:

– Не припомню, чтобы права оберегателя княжества позволяли тебе врываться сюда в любое время без дозволения.

– Это вы или нет? – набычившись, упёрся воевода.

– Что случилось? – раздражённо нахмурилась Ринда. – Или объяснись, или уходи. Не устраивай мне тут представлений.

– Торсел мёртв, – многозначительно поведал Длинноус.

Что-то, а строить подходящие рожи Ринда училась долго и вдумчиво. И строила их чуть ли не поминутно – иной раз и сама не помнила, как очередная вылазила наружу морочить собеседнику голову. Так что сейчас лишь мимолётно отметила, что на её лице расцвела злорадная ухмылка полнейшего удовлетворения.

– Какое чудесное утро, – почти пропела она, обращаясь к Дарне с таким видом, будто кроме них тут больше никого. – Торсел сдох. У меня давно не случалось такого замечательного вдохновляющего утра. 

– Даже делать ничего не пришлось, – язвительно пробурчала Дарна. – За тебя всё сделали.

– Значит, не вы, – задумчиво потеребил ус воевода.

Купился на столь откровенную радость той, кто, не скрывая, пытался уничтожить Торсела. Убийцы так себя не ведут. Даже самые хладнокровные из них где-то в глубине души осознают, что совершили злодейство. То есть, какую-никакую вину – хотя бы кончик её хвоста, но чувствуют. Прижми такого к стенке, либо сделает рожу непроницаемой, либо начнёт горячо запираться. А эта поганка радуется.

– Да брось ты, – презрительно прощебетала княжна, опускаясь в кресло. – Виргид, не делай вид, будто тебя это огорчает. Ты этого мерзавца почище меня ненавидел. И прикончил бы его прямо там, во дворе, едва понял, что скользкий говнюк, наконец-то, попался.

– Тебя в скиту обучили так изысканно выражаться? – недовольно проворчал воевода.