Сидящее в нас. Книга вторая

– Он решил, кому оставит дом и своё дело, – пояснила хлопотавшая в кухне Багшият. – Пошёл договариваться. Сказал: раз блистательной госпоже нужно уйти завтра, значит, он должен поторопиться.

– Так и сказал: блистательной госпоже? – хмыкнула Таюли.

Багшият смутилась и ничего не ответила, уткнувшись взглядом в чан, где закипало.

– А ну-ка, иди ко мне, – позвала Таюли, присаживаясь к кухонному столу.

Знакомая мордашка осторожно показалась из-под него лишь наполовину – огромные чёрные глазищи старались не моргать.

– Халаят, подойди к госпоже, – заволновалась, было, мать.

– Иди ко мне, – повторила Таюли, знаком запретив той вмешиваться.

У неё вдруг родилась дикая, вздорная, но отличная идея. Как не крути, её смехотворный побег от демонов провалился. И не потому, что Дэгран нашёл её в два счёта – замучили тревоги за недотёпу Челию да придурочную Ютелию.

По дороге на остров бабушка Таилия объяснила Трёхликой, что ритуал Челии был скорей продуктом сильного испуга, чем осознанным шагом. Он, конечно, свершился, но сикось-накось и бесполезно для самой демонюшки. Её порыв не отменял результаты ритуала Рааньяра и даже не ослаблял: нянька её покинет. Таилия не скрывала, что Дэгран, сам того не желая, здорово навредил малышке. Но Лиатаяны не могут это считать нарушением договора: к моменту встречи с ним Таюли была свободна от ритуала Двуликой.

Всё гораздо хуже: именно глупышка Челия нарушила договор, свершив ритуал с той, что уж предназначена. Да ещё не кому-то, а Раану. Но, ни Багран, ни сам Дэгран не потребовали для неё наказания – знали, что Таюли никогда им не простит, если с любимицей что-то случится. Мало того, оба дали слово, что и король Лонтферда – Рааньяр Эгуаран – не потребует для новообращённой Лиаты наказания. А если всё-таки упрётся и потребует, то Дэгран примет наказание на себя.

Собственно, именно это прощальное признание старейшей Лиатаяны и перевернуло всё с ног на голову в душе Таюли. Ради неё Дэгран готов был защищать своего природного извечного врага – любовь там или не любовь, но такое не может не зацепить сердце женщины. Влюбиться в демона… Это, конечно, полная нелепость, но…

Она его ждала с первой минуты на этом острове. Ждала уверенно без всякой примеси надежды, потому, что он не мог не прийти. А когда пришёл, Таюли даже не пожелала торговаться со своей зловредной девичьей гордостью – придушила падлюку, как только та попыталась что-то вякнуть. И судьба, которая поначалу за что-то взъелась на неё, подарила несчастной дурочке несколько восхитительных дней рядом… Со своим роком, заставившим её таки переживать о том, что он ел, и как набедокурил.

– Как тебя зовут? – спросила она у девчонки, что бочком, робко, но отнюдь не испуганно дотелепалась до страшного демона.

– Халаят, госпожа, – брызнули из детских глазёнок водопады любопытства.

– Красивое имя, – похвалила её Таюли.

– Мама придумала, – похвалилась любящая дочь.

– А ты знаешь, кто я?

– Знаю: Лиата, – захлопала ресничками Халаят, перед которой ожила самая сказочная сказка.

– Нет, милая, я не Лиатаяна.

– А кто? – вырвалось у её матери, напряжённо застывшей перед сиротливо кипящим чаном.

– Я Трёхликая, – не посчитала нужным таиться сказочная гостья.

– А кто это? – с придыханием исторгла из себя Халаят, шагнув ближе.

– Та, что стоит между огненными демонами, ледяными и людьми, – дотянувшись, погладила её по головке Таюли.

– Самая главная?

– Нет, – грустно улыбнулась Трёхликая. – Самая неподвластная и людям, и демонам. И самая подневольная.

Халаят растерянно обернулась, ища у матери объяснения такой несуразицы – Багшият вздохнула и признала:

– Нелёгкая доля. Не позавидуешь.

– Тебе хуже, чем даже нам? – пожалела неведомую Трёхликую добрая девочка Халаят.

– Чем всем людям, – пригорюнилась, было, Таюли, но опомнилась: – Ты очень умная девочка. И отважная. Знаешь, у меня есть… воспитанница. Тоже умная и отважная девочка, но очень одинокая. Я вскоре уйду. Очень далеко и очень надолго. Возможно, навсегда. А она останется одна одинёшенька. 

– У неё нет мамы? – заблестели глазёнки Халаят, уже прижимавшейся к доброй Трёхликой.

– У неё есть мама, но они теперь не могут быть вместе. Не могут жить под одной крышей, как мама и дочка. Только иногда видятся. Так уж получилось, и в этом никто не виноват.

– А как её зовут? Ну, ту девочку без мамы?

– Челия, – ответила Таюли, не сводя испытующего взгляда с Багшият.

Ожидала чего угодно, но только не напряжённых размышлений, отразившихся в прищуренных глазах. Что-то она там соображала, сводила концы с концами, а потом не побоялась спросить напрямую:

– Это та новая Лиатаяна, о которой столько шумели пару лет назад? Ведь тогда выбирали детей для ритуала – я помню. Мой покойный муж как раз вернулся с материка и рассказывал, как матери прятали своих дочерей. Как по городам и деревням ездил возок жеребьёвщика. И как бедных женщин тащили к нему чуть ли не силком. А от него те неслись, будто на крыльях. А потом по всему Суабалару объявили, что в мир явилась новая Лиатаяна.

– Это она.

– И она, госпожа, ваша воспитанница?