Сияющие высоты

Райлин заморгала, потрясенная физическим контактом, но Шэйн отпустил ее руку, – похоже, он даже не понял, что притронулся к ней. Теперь он нарезал круги по комнате. Свет от голограммы создавал на его лице удивительную мозаику.

– Ты сделала это.

– Что сделала?

– Я просил тебя показать, каким ты видишь мир. Ты это сделала. Твое видео приковывает взгляд, очаровывает своей историей. Оно живое, яркое, оно… – Шэйн покачал головой. – Чертовски классное!

– Но я просто взяла камеру на вечеринку, – неуверенно возразила Райлин.

Шэйн взмахнул рукой, и голограмма погасла.

– Включить свет! – хрипло сказал молодой человек и заморгал от яркого освещения. – В этом вся суть моего предмета – быть чутким наблюдателем, посмотреть на мир с чистого листа. Благодаря этому… – он взмахнул рукой, показывая на комнату, опустевшую без хаоса вечеринки, – я понял, что ты обладаешь врожденным талантом.

Райлин пребывала в растерянности:

– Но ведь тебе не понравилось видео с закатом. А тогда я правда старалась.

– Ты пыталась стать той, кем не являешься. Но в этом фильме живешь ты настоящая!

– Каким образом? Материал ведь сырой!

Райлин испугалась, что обидит Шэйна своим тоном, но он лишь откинулся назад и беззаботно сцепил руки на затылке, будто в его распоряжении было все время мира.

– Так давай это исправим.

– Прямо сейчас? – Наверное, Райлин не расслышала.

– У тебя есть другие планы?

Напористый голос преподавателя, его дерзкий поворот плеч прогнали сомнения Райлин.

– А у тебя нет?

– Конечно есть, но здесь интереснее, – весело отозвался Шэйн, и Райлин не сдержала улыбки.

Три часа спустя вокруг них мерцали сияющие голографические картинки. Вырезанные и распределенные по группам кадры накладывались друг на друга, словно сонм призраков.

– Спасибо, что потратил на меня столько времени. Я и не думала, что уже так поздно, – виновато сказала Райлин, ведь она заняла весь вечер Шэйна.

– Ты удивишься, как здесь летит время. Отчасти потому, что тут нет окон и естественного света.

Шэйн задержался на пороге, и лампы в монтажной вырубились. Райлин засеменила следом, но неуклюже споткнулась, едва не растянувшись в коридоре.

– Эй, ты в порядке? – Шэйн протянул руку и подхватил ее. – Куда ты теперь? Давай я провожу, уже поздно.

Райлин захлопала ресницами, а в голове зазвучал миллион голосов. Почему она такая неуклюжая? И почему на душе так тепло? Шэйн не отпускал ее руку, хотя угроза падения миновала.

Кто-то вывернул из-за угла в конце коридора. «Конечно же, Корд!» – сердито подумала Райлин.

Когда он проходил мимо, она представила себя его глазами: вместе с молодым и привлекательным преподавателем она выходит поздним вечером из темной монтажной комнаты, Шэйн по-свойски держит ее за руку. Ясно было: Корд взвешивает ситуацию, собирает все слагаемые и делает выводы.

Ей все равно, убеждала себя Райлин. Но стоило Корду оказаться совсем рядом, как тело откликнулось мучительной жаждой. Райлин вскинула голову, даже не моргая. Корд не узнает, как ей тяжело.

Но вот он прошел мимо, и напряженность спала.

Ватт

На выходных Ватт взбирался по ступенькам к крыльцу Леды, зажав в руке цветы и взволнованно дыша. На нем был смокинг, купленный для вечеринки с Эйвери всего несколько месяцев назад. Но казалось, с тех пор минула вечность.

Ожидая ответа Леды по интеркому, Ватт с любопытством рассматривал длинную улицу с высокими домами, построенными по аналогии с таунхаусами Верхнего Ист-Сайда. По тротуару вприпрыжку шла девчушка, таща за собой на невидимом прокси-поводке щенка золотистого лабрадора.

«Твое напутственное слово?» – спросил он у Нади, поражаясь, что так сильно нервничает. Леда ведь ему совсем не нравилась. Однако он и не привык ходить на свидания.

«Будь, как всегда, обаяшкой».

«Мы оба знаем, что я совсем не обаяшка», – ответил Ватт.

Наконец распахнулась дверь, и появилась Леда, с безукоризненно завитыми волосами до плеч. Платье из плотной ткани было того глубокого оттенка пурпура, к которому в старину питали страсть царственные особы. Ватт видел их на двухмерных картинах, нарисованных на квадратных полотнах. Сейчас Леда словно сошла с такого портрета – сходство довершали огромные бриллиантовые серьги и высокомерное выражение лица. Не хватало лишь тиары. Ватт вдруг понял, что она не стремилась выглядеть красиво, скорее – властно. Вот только его не запугать.

– Ватт? Я отправила сообщение, чтобы ты ждал меня на вечеринке.

Он удержался от колкого замечания.

– Решил заехать за тобой, – сказал он с самой искренней улыбкой, какую мог изобразить.

«Цветы!» – напомнила Надя.

– Э… это тебе, – проговорил Ватт, неуверенно протягивая руку и передавая Леде букет.

– Ладно, поехали уже.

Она бросила цветы на столик в прихожей, откуда их, наверное, кто-нибудь заберет и поставит в вазу, и энергично потянула Ватта за собой.

«Беседы могут разрядить неловкую обстановку», – подсказала Надя, когда они молча сели в ховер. В другой ситуации Ватт бы рассмеялся.

– Так кто устраивает этот бал по сохранению Гудзона? – попытал он счастья.

– Фонд защиты Гудзона.

– Серьезно?