Сияющие высоты

В последний раз они с Кордом оставались наедине несколько месяцев назад, когда он рассказал про расставание с Эрис, и Эйвери поняла, что он влюбился в другую.

– Эй, – сказала она, желая сменить тему, – чем закончилась история с той девушкой?

– Ты про Райлин? – Корд потрясенно заморгал. – Ничего не вышло.

– Стой… Райлин Майерс, которая теперь учится в нашей школе? Значит, ты с ней встречался?

Ведь это девушка с крыши! Как она оказалась впутанной в их дела?

– Да, но она меня обманула. – Корд пытался изобразить злость, но на его лице отразилась лишь обида и сожаление. Эйвери знала это чувство. – Мне сложно забыть об этом. Не знаю, смогу ли довериться ей вновь, понимаешь?

– Еще как. – Эйвери отвернулась.

– Подожди-ка.

Корд скрылся в коридоре, а вернулся с конусовидной золотой свечой, покрытой светоотражающими блестками.

– Это Интокси-свеча?

Эйвери еще ни разу такой не пользовалась. Внешне совершенно обычные, эти свечи при горении испускали эндорфины и серотонин. Но в Башне свечи были запрещены в целях пожарной безопасности – особенно на такой высоте, где разреженный воздух дополнительно насыщали кислородом.

– Думал, ты захочешь попробовать. Мне помогало, когда я был пьян или грустил.

– Я не грущу! – выкрикнула Эйвери, и Корд рассмеялся. – Хоть и пьяна, – призналась она.

Комната перестала вращаться перед глазами, но все происходящее казалось нереальным.

– Опыт мне подсказывает, что ты чертовски грустна и определенно пьяна.

Корд пытался разрядить обстановку, но его слова погрузили Эйвери в еще большую печаль.

– Вообще-то, эта свеча у меня осталась от Эрис, – признался Корд. – Она купила ее для…

Он неловко замолчал.

– Все в порядке. – Странно, но Эйвери была не против поговорить об Эрис, словно, разбередив старую рану, могла приглушить сердечную боль. – Здорово иметь что-то на память от нее. Эрис бы хотела, чтобы мы зажгли эту свечу.

Эйвери увидела, что Корд достал старомодную зажигалку, поскольку боты не стали бы ничего поджигать внутри Башни.

– Я скучаю по Эрис, – тихо проговорила Эйвери, когда Корд извлек огонек и поднес к фитильку свечи.

– И я.

Корд опустил взгляд. Пламя от свечи усилило тени под его веками.

– Знаешь, если бы я сейчас впервые встретила Эрис, то не решилась бы подойти. Она была слишком взбалмошной, – вслух размышляла Эйвери, с трудом подбирая слова. – Но мы так долго дружили, что я принимала ее такой, какая она есть.

«Но больше я никого близко не подпущу», – пообещала себе Эйвери. Близкие люди покидали ее один за другим. Леда ее ненавидела, Ватт очевидно презирал, с Атласом они поссорились, а родители следили за ней, как коршуны. Когда ее отношения с людьми стали рушиться?

– Похороны прошли слабовато для нее, – сказал Корд. – Слишком заурядно. Эрис заслуживала чего-то зрелищного, вроде бомб с конфетти или мыльных пузырей.

– Да, ей бы понравилось.

Эйвери улыбнулась и глубоко вздохнула, позволяя аромату свечи наполнить ее легкие, разлиться по телу, пропитать волосы и пальцы. Теперь она тоже пахла медом, жареным хлебом и костром.

Голофильм прервался рекламой о новой караоке-игре. Они с Кордом замолчали, погружаясь в приятную дружескую атмосферу, как люди, которые давно знакомы.

Эйвери кивнула в сторону рекламы:

– Почему мы больше в такое не играем?

– Потому что ты отвратительно поешь. Я никогда этого не понимал, ведь у тебя идеальные гены.

– Да как ты смеешь! – возмутилась Эйвери, хотя ей нравилось, когда Корд говорил об ее искусственном зачатии: больше никто не осмеливался.

– Ой, это не так страшно. Есть вещи поважнее, – сказал Корд, и что-то в его голосе заставило Эйвери поднять голову.

Когда он успел придвинуться, Эйвери не знала. А может, она сделала это сама.

Время замерло. Лицо Корда было слишком близко. Он смотрел на нее с незнакомой решимостью в ярко-синих глазах, без обычного озорства или сарказма. Эйвери не могла вздохнуть, сердце громко колотилось. Она знала, что нужно отстраниться, но не шелохнулась, ошарашенная таким порывом. Эйвери словно попала в параллельную вселенную, где Корд Андертон мог ее поцеловать.

В следующую секунду Корд откинулся на диване, отпуская очередное колкое замечание по поводу голоса Эйвери. Она не знала, что произошло и не показалось ли ей это.

Взгляд Эйвери замер на мерцающем пламени свечи. Мелкие крупицы счастья таяли и воспаряли ввысь, капельки воска собирались в золотистую лужицу.

Возможно, Эйвери все выдумала про поцелуй.

Ресницы Эйвери затрепетали. Она открыла глаза, вновь зажмурилась и перевернулась на другой бок. Вот только она лежала не в своей кровати, а на диване в доме Андертонов.

Эйвери резко села, приглаживая растрепанную прическу. Лихорадочно огляделась. Свеча все еще стояла на столе, но пламя давно погасло. Из огромных французских окон лился утренний свет.

Как она заснула, Эйвери не помнила. Они с Кордом говорили про Эрис, он зажег свечу, чтобы они расслабились… должно быть, тогда она и задремала.