Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения

Однажды Цанат встретил снежного барса на верхнем Башкаусе. Сам Цанат находился на вершине большой отвесной скалы, далеко над рекой, и решил посмотреть оттуда вниз, в долину реки. Там он и увидел внезапно барса. Тот сидел на траве под скалой и не спеша ел только что пойманного им козерога. Белая шкура барса сверкала на золотистой и сухой осенней траве. Вся морда хищника была измазана в свежей крови. Кошка тоже почувствовала человека, хоть тот был высоко над нею, на верхних скалах. Она задрала свою морду и посмотрела на Цаната зло и раздраженно, но не ушла, пока не наелась.

Другой раз Цанат видел снежного барса издалека, в бинокль. Где-то на далеком горном склоне пасся черный длинношерстый як (по-алтайски – сарлык), полудикий-полудомашний бык. А на его спине виднелось какое-то большое белое пятно. Цанат удивился, решив, что як отчего-то разгуливает с шапкой снега на спине. Потом присмотрелся и удивился еще больше. На спине яка сидел не кто иной, как снежный барс! Вцепившись в шею яка клыками, а когтистыми лапами – в бычьи бока. Так Цанат стал свидетелем редкого события – нападения ирбиса на такую крупную добычу, как горный як, который в несколько раз крупнее самого барса. И барс в итоге взял верх, завалив невезучего черного быка.

Третий раз Цанат наблюдал издалека охоту барса на сибирского козерога, его главную пищу. Это напоминало охоту домашней кошки на мышь – только в горах и в отвесных скалах. Барс собирался и прыгал, чтобы схватить когтями козерога. А тот ловко отскакивал в сторону от белой стремительной кошки и бросался бежать по камням. Барс догонял, подкрадывался, собирался в комок и снова прыгал, и снова пролетал мимо. Прыжки были дальние, кошка летела распластавшись, с вытянутым длинным пушистым хвостом. И так три раза – на глазах Цаната. После третьей неудачи барс бросил эту затею и сел облизывать свою шерсть, как делают все кошки. Козерог счастливо спасся, благодаря своей силе, ловкости и смелости.

Козероги и архары – главные объекты охоты снежного барса. Но он может взять и косулю, и марала, и кабаргу, и кабана, и северного оленя (последние тоже встречаются на Алтае). Когда ничего этого нет, ирбис не побрезгует сурком, пищухой или сусликом. Может задавить и зазевавшуюся птицу.

Обычно ирбис обходит свою огромную территорию по привычным для него тропам, но может также лежать на камне и присматривать за пасущимися стадами козерогов и архаров. В этом случае он поднимается выше их по камням и скалам, присматривая за стадом как заботливый пастух. Барс никогда не берет лишнего, не режет животных без счета, как порой делают волки. Он осторожно ступает по камням своими мягкими лапами, балансируя огромным пушистым хвостом. Там, где пасутся козероги и архары, там, выше на камнях, может скрываться и снежный барс.

Вот и я сейчас остро чувствую, что барс где-то рядом. Что он шел за напуганной нами группой архаров, осторожно ступая кошачьими лапами по серым камням выше по горе, над снежниками. И что теперь он глядит на нас из тайного укрытия, навострив свои пушистые круглые уши, и крайне недоволен нами, ведь мы вспугнули его добычу, отогнали ее на несколько километров дальше. Я говорю о своем ощущении Цанату – он нисколько не удивляется и тоже начинает ощупывать гору взглядом. Он верит, что рядом с нами залег ирбис.

Мы двигаемся в путь, точнее, пытаемся двигаться. Перед нами сплошные россыпи камней. Мы спешиваемся и медленно пробираемся по ним вперед и вверх. Наконец мы окончательно встаем – дальше дороги нет. Цанат оставляет коня и бежит на разведку вверх, перескакивая с камня на камень. Скоро его силуэт виднеется далеко наверху на фоне синего неба. Он возвращается и весело спрашивает:

– Видели баранов?

– Нет! Каких баранов? – хором отвечаем мы и начинаем крутить головами.

Цанат показыват на нас и смеется – мы и есть эти самые бараны. Дальше дороги нет совсем. Мы заехали в непроходимый каменистый тупик. Поворачиваем назад и вскоре находим другой путь к вершине, где среди огромных серых глыб стоит старый советский геодезический знак – сколоченный из бревен треугольник на примитивном бетонном фундаменте (2745 м). От знака открывается вид во все стороны света. Видны гора Монгун-тайга и Чулышманское нагорье, озеро и долина Богояш, долина Калбакаи со всеми ее реками и озерами. Внизу на золотистом островке блестят на солнце крохотные разноцветные палатки нашего лагеря. А вдалеке на западе виден снежный Курайский хребет. И совсем на горизонте, в прозрачной дымке, белоснежный пик Ак-Тру.

Я же всю обратную дорогу до лагеря продолжаю выглядывать своего барса. Я уверен, что он рядом – в этих камнях, на этой продуваемой ветром вершине. Но, увы, барс так и не показался. Проводил нас глазами из своего невидимого убежища и беззвучно и скрытно пошел своей дорогой – на север, догонять архаров.

Хариусы

Тайга для алтайца – дом родной и полная чаша. Каждый день Женя и Цанат без особого труда добывают для нашей небольшой экспедиции свежую пищу в количествах, которые мы едва съедаем вдевятером.