Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения

Бортников проехался по улице, поворачивая коня направо и налево. Даже пустил его небольшой рысью. Конь шел отлично – быстро и мягко. Генерал был доволен, Чаптыков – форменно счастлив. Спешившись, губернатор вернулся с министром в дом, где, как положено, обмыли коня. Настроение у юбиляра в тот день было отменное.

– Черт бы побрал этого Чаптыкова! С его чертовым конем! – выругался Бортников. Дело было в том, что конь Батыр принес генералу одни только неприятности.

Началось все с того, что местная злобная оппозиционная газетенка «Гудок» разнюхала, что конь Батыр по документам был списан начальником племзавода по приказу Чаптыкова как сдохший. Даже оформили, как полагается, акт утилизации коня и его захоронения на скотомогильнике. Но кто-то взял и слил информацию проклятым журналистам.

Хуже всего было то, что на следующий день после получения дорогого подарка генерал гарцевал на Батыре на районном празднике, на глазах у толпы зевак, и фото попало в социальные сети. На фото генерал, в дорогом костюме, в лакированных туфлях, в сбившемся набок красном галстуке, молодцевато позировал журналистам, желая подчеркнуть, что глава региона – в хорошей физической форме (мерзкий «Гудок» все время клеветал на генерала, что он разложившийся алкоголик с увеличенной от пьянства печенью).

На следующий день после праздника «Гудок» вышел с большой фотографией и заголовком «Бортникову подарили мертвого коня!». Генерал прочитал заметку и рассвирепел.

– Чаптыков, мать твою! – орал он в трубку министру. – Мать твою, Чаптыков! Ты какого подарил мне списанного коня?!

– Так кто ж знал, Александр Михайлович! – покаянно бормотал убитый горем, преданный генералу Чаптыков.

Поднялся страшный шум. Депутаты от оппозиции в Курултае требовали немедленного ответа. Обвиняли Бортникова в коррупции и нанесении невосполнимого ущерба государству. В прокуратуру и следственный комитет посыпались депутатские запросы. Начальника племзавода вызвали на допрос и возбудили целое дело. В сетях появились подробные фоторепортажи со скотомогильника. Коммунист Мошкин даже заявил с трибуны, что преступным изъятием Батыра с племзавода Бортников планомерно уничтожает генофонд древней породы местных лошадей.

– Это геноцид наших коней! – кричал с трибуны Курултая коммунист Мошкин.

– Это хуже, чем глупость, это предательство! – вторил ему либерал-демократ Чупчигашев, судимый в молодости за мелкую кражу.

Одним словом, юбилей был безнадежно испорчен.

Шум дошел до самой Москвы. Из Кремля позвонил куратор республики:

– Чего у тебя там за мертвый конь, Бортников?

– Да чертов министр перестарался, Сергей Иванович.

– Ну, ты там разберись, закрой тему.

На начальника племзавода и министра Чаптыкова завели уголовное дело. Министра пришлось отправить в отставку, хоть он был земляком генерала и даже его дальним родственником.

Однако проклятый «Гудок» все не унимался. Страницы газеты пестрели фотографиями Батыра вперемешку с портретами самого Бортникова. Батыр на поле, Батыр на скачках, Батыр в окружении косяка влюбленных в производителя кобыл, акт о смерти Батыра, акт об утилизации Батыра на скотомогильнике. Батыр с губернатором, довольно улыбающимся во весь рот. Чертов «Гудок»!

На третий день в дом к губернатору пришли следователи и арестовали Батыра как вещественное доказательство. Снова подогнали КамАЗ и увезли жеребца в детскую спортивную школу в республиканскую столицу. Поместили его туда до решения суда и определения дальнейшей судьбы мертвого коня. Батыр стриг ушами и нервно гарцевал, пока следователи оформляли изъятие ценного вещдока. Были намечены: опознание коня работниками племзавода, вскрытие скотомогильника, генетическая экспертиза кобыл и другие следственные действия. С генерала взяли объяснение о том, что он ничего не знал о том, что конь был изъят с племзавода и к тому же числился официально как мертвый.

Теперь на вещдоке катались местные ребятишки, гордясь, что их конь – такая знаменитость и «губернаторский».

Бортников тяжко вздохнул и повязал трясущимися руками галстук. Посмотрел на себя в зеркало. Его всегда красное лицо было сегодня и вовсе цвета вареной свеклы. Пора было ехать в правительство. Там были намечены юбилейное собрание и праздничный банкет. Чаптыкова решили не звать. Так-то, конечно, молодец Чаптыков, старался. Но ведь не додумал все до конца. Испортил такой юбилей!

Шелковые пути Алтая (Перевал Ойгон, урочище Ело и вид на Белуху с Ело)

– Это наш Великий шелковый путь, – весело говорит наш проводник Николай, егерь Катунского заповедника, житель старинного села Катанда, что в Усть-Коксинском районе Республики Алтай.

– Да уж, это точно! – смеется Сергей, его коллега и сосед. Мы только что перебрели на конях правый приток Катуни ручей Берткем и начали резкий затяжной подъем на перевал Ойгон (2200 м) – первый на нашем долгом пути из Уймонской долины в Чуйскую степь.