Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения

Выгоревшие сухие поляны, широкая, залитая солнечным светом равнина на левом берегу между устьями Иедыгема и Бартулдака, желтое море взмывающих к небу лиственниц окрашивают всю долину Аргута в бесчисленное множество оттенков охры – от золотисто-оранжевого до желто-белого. Кусты диких спелых ягод добавляют этому золотому миру отзвуки красного и розового, а огромные кедры прорезают желтые холсты лиственничной тайги плотными темно-зелеными вертикальными мазками.

Где-то в тайге, возможно совсем рядом с нами, лежит и, скорее всего, спит в этот жаркий осенний день местный хозяин – медведь. Мы видим следы его деятельного присутствия повсюду. Вот клочок шерсти на дереве – здесь он почесывал спину. А вот прямо у нашей тропы свежевырытая яма – тут он копал сочный сладкий корень. Год выдался урожайным и щедрым, богатым на ягоду и кедровую шишку. Потому медведь нынче сыт, миролюбив и малоподвижен. Скоро он, вдоволь отъевшись и накопив запасы жира на долгую зиму, заляжет в долгую многомесячную спячку. Охотники на медведя, добравшиеся до Аргута из далекой Европы, завтра уезжают, увы, с пустыми руками. Ведь отыскать зверя в здешней бескрайней и густой тайге, особенно если он сыт и не рыщет с утра до вечера по тропам и полянам в поисках пропитания, задача очень сложная.

Мой друг Сергей К. удивляется: как это местные многоопытные таежники не знают такой старинный севернорусский способ медвежьей охоты, как завалить тушу коровы или теленка тяжелыми бревнами, дать ей стухнуть и приманить медведя на запах тухлятины? А тут уж, пока он двигает бревна и пытается добраться до мяса, подкараулить и взять его. Местные проводники-казахи – Ишан, Назар и Алдырбас – удивляются столь хитрому способу добычи – они никогда о таком не слыхали.

Ишан заинтересовался. Долго и подробно расспрашивает детали. И заключает после этого:

– Надо как-нибудь попробовать!

Пастушеские стоянки

Этот интересный разговор про разновидности медвежьей охоты застает нас, когда мы не спеша едем по широкой равнине, раскинувшейся по левому берегу Аргута.

В далеком Средневековье древние тюрки проложили здесь целую систему глубоких и длинных каналов, орошавших поля, на которых выращивались зерновые, овощи и даже бахчевые – арбузы и дыни. Это стало возможным потому, что в среднем течении Аргута природа формирует особый, необычный для российского Алтая микроклимат. В отличие от всего остального Горного Алтая, с его более чем достаточными для обильного роста трав и лесов осадками, здесь очень сухо. Местность по южным склонам и открытым долинам Среднего Аргута больше напоминает выжженные казахские степи, местами – полупустыни с растущими в них колючками и степными ковылями. Летом здесь обычно ясное небо и неделями стоит жаркая сухая погода. Совсем недалеко отсюда, за хребтом в долине Катуни, льют проливные дожди, поднимаются от земли и цветут густые высокие травы, порой в рост всадника на коне, а здесь сухо и жарко. Как будто Ар-гут и не Горный Алтай вовсе.

Секрет особого климата Аргута заключается вот в чем. Река как будто намеренно спрятана кем-то за огромной широкой спиной Белухи – главной горы Алтая и всей Сибири. Белый, покрытый вечными льдами и снегами величественный массив Уч-Сумера (так называют Белуху алтайцы) не виден с самого Аргута, но именно он, находясь к западу от долины реки, высится римским валом на пути циклонов, обильно орошающих западные склоны Бащелакского, Теректинского и Катунского хребтов последней влагой, добравшейся из Атлантики до сердца Евразии. Все, что находится позади Белухи и Катунского хребта, все, что лежит к юго-востоку от русского Алтая (например, Монгольский Алтай и Западная Гоби), все это сплошь степи, полупустыни и пустыни.

Вот и сейчас мы сидим у костра на берегу Аргута близ устья Иедыгема и наблюдаем обыкновенное местное природное чудо. К северо-западу от нас над Катунским хребтом все небо почернело, мы видим бело-серые полосы валящего там стеной снега. Ветер сильно и порывисто бьет оттуда в нашу сторону, скорый приход снежной бури к нам на Аргут кажется неотвратимым. Но это лишь иллюзия. Ветер гнет кусты и деревья, рвет с них листья, небо на западе черно, снег над горами продолжает сыпать. Где-то там над Белухой – ураган и снежные заряды, а у нас на Аргуте все так же безмятежно поджаривает сухую траву осеннее солнце. И так продолжается час за часом, день за днем. Можно отчетливо видеть голубой просвет в небе шириной в 20–30 км, образованный огромной горой, рассекающей на западе, как железным мечом, грозовой фронт.

Проводники увели коней, чтобы привязать их пастись на ночь на приречных полянах, а я беру бумагу, акварельные карандаши и делаю свои наброски. И снова любуюсь несущимся мимо меня Аргутом.