Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения

Мы догадываемся, почему так получается. Все местное население по осени отправляется в лес добывать мясо своим семьям. Рядом с ними гоняются за зверем трофейные охотники, купившие дорогие лицензии. Начальство и военные хлещут зверя с вертолетов. По всем тропам раскиданы браконьерские капканы и петли. Государственных егерей сократили, с браконьерством никто не борется, контроля над охотой нет никакого. Местное население выбивает самок на мясо, трофейные охотники и начальство лупят крупных самцов ради больших рогов. Животная мелочь гибнет в капканах и петлях. Раненых и недобитых, вовремя не вынутых из капканов и петель, сжирают волки. Так вот и запустела горная тайга. Заросли высокой травой маральи тропы. Та немногая живность, что еще уцелела, круглые сутки стоит и прячется в лесу. Быки боятся подать голос, козероги страшатся выйти из расщелин, чтобы попастись. Если не навести здесь хотя бы элементарный порядок, толку не будет никакого, так и будет стоять тайга пустая, молчаливая, брошенная.

Надо бы разумно ограничить заготовки местных жителей, поощрять охоту на волков, полностью запретить полеты вертолетов в сезон охоты, регулярно чистить тропы от петель и капканов. Еще лучше – запретить года на три-четыре охоту вообще. Тогда живность быстро восстановится – места ведь здесь щедрые, богатые кормами.

А мы возвращаемся с пустыми руками. Утром к костру сверху приходит Володя – попрощаться. Он, как обычно, весел и полон жизни.

– Как же ты тут один все время, в тайге-то? – спрашиваю я его напоследок.

– Да мне тут хорошо. Привык я. Когда долго сижу дома в деревне – тянет сюда. Не могу долго в деревне жить – надо мне в лес, в горы ехать.

– Это точно! – кивает головой Николай.

– Мы когда неделю-другую сидим в деревне, психовать начинаем, в тайгу нам надо, – прибавляет Сергей.

Мы пускаемся в обратный путь. Спускаемся по Чичке-Кара-су к Арыскану, потом поднимаемся правым притоком Арыскана на Ороктойскую тропу на перевал, а по ней спускаемся прежним путем к Аккему. Перебредаем спавший Аккем у начала перевала Кузуяк и дальше за час поднимаемся на его пологую вершину. Так мы минуем необходимость снова переплывать Катунь. За вершиной Кузуяка нас ждет крутой спуск к Катуни и к селу Кучерла, где уже ждет машина. Николай и Сергей садятся с нами в машину, а Иван связывает лошадей веревками, выстраивая из них небольшой караван. После чего пускается на головном коне галопом в сторону родной Катанды, чтобы уже к вечеру быть дома. За ним в связке скачут остальные лошади, они тоже хотят побыстрее попасть домой. Иванова спина скрывается в поднятой их копытами пыли.

Жизнь высоко в горах

(Джазатор, река Джазатор, перевал Жумалы, река Тара, перевал на Елангаш, плато Янкуль, реки Чаган и Талдура, село Бельтир, Карагемский перевал, ущелье и семь бродов Карагема, староаргутская дорога)

Весь Алтай – разный.

Есть Алтай степей, Алтай черневой тайги, Алтай березовых и тополиных рощ, Алтай хлебородных полей и душистых трав, Алтай высокогорных болот и тундр, Алтай цветущих альпийских лугов. А есть еще поднебесный Алтай скал, снежников и ледников. Остановишься, оглядишься вокруг и увидишь вблизи и вдалеке многоцветный Алтай. Алтай золотой, Алтай зеленый, Алтай синий, Алтай сиреневый, Алтай бирюзовый, Алтай белый… Порой неспешно поднимаешься в гору и за пару часов последовательно переезжаешь из одного Алтая в другой. Начинаешь свой путь среди берез и теплых полян на берегу тихой речки и дальше въезжаешь в просторный сосновый бор, вьтттте которого повстречаешь темные ели и пихты. Над ними встают на пути пушистые кедры, за кедрами тянется ледяное высокогорное болото, на топких берегах которого заканчивается последний, уже карликовый, лесок. Болото переходит в тундру и обратно в болото, покуда не исчезнет самая последняя чахлая травка и не останутся на пути одни только зелено-черные лишаи и мхи, крепко прилипшие к голым серым камням. А еще выше откроются сплошные безжизненные каменные осыпи заоблачных гольцов. Там властвуют снег и лед, холод и безмолвие.

Путешествие по долинам рек Джезатор и Карагем

Начиная от Бийска и до самой монгольской границы, до далекой пустынной Ташанты, Чуйский тракт медленно набирает высоту. Алтайские горы ловят и вбирают в себя тракт незаметно, ласково, по-кошачьи. Первое касание гор случается в шукшинских Сростках: холм Пикет справа от дороги являет собой начальный негромкий намек на приближение хребтов и пиков, пока что далеких и невидимых.

Второе касание мягкой кошачьей лапы протяженных отрогов происходит у деревни Быстрянка. Здесь с востока дорогу уже поджимают первые скалы, а вдалеке справа появляется скалистая пирамида горы Бабырган. Это первая из священных вершин Алтая, стерегущая парадные входные врата в Золотые горы.