Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения

Мы встаем на короткий перекур где-то между пятым и шестым бродами, на берегу каменистого ручья на левом берегу Карагема. Здесь я обнаруживаю, что у меня отвязался и свалился по дороге старый пленочный «Никон» в черном матерчатом футляре. Камеру жалко – она побывала со мной во всех алтайских походах. И всегда делала превосходные снимки. «Никон» был крепко привязан к седлу, но, как видно, от скачков и шатаний веревка ослабла и после вовсе развязалась.

– Я посмотрю! – говорит Ербулан.

Он допивает чай из кружки и вскакивает в седло. Рядом с нами только что пройденный очередной брод, и Ербулан погружается в него, перебредая реку в обратном направлении, теперь уже против течения. За бродом он трусит по длинной галечной отмели, внимательно глядя на наши свежие следы и по сторонам от них. Ербулан вскоре отъезжает далеко от нас, превращаясь в темную точку. Там он вновь перебредает Карагем. И исчезает из виду.

Через полчаса Ербулан возвращается, увы, с пустыми руками. Он проехал все броды назад и везде оглядел дорогу, но фотоаппарата нигде не было. Должно быть, камера отвязалась прямо во время одного из бродов, и теперь ее далеко унесло по реке, бог весть куда.

За седьмым, последним, бродом тропа становится шире. Теперь мы едем высокими зарослями серебристой облепихи, покрытой спелыми оранжевыми ягодами. Облепиха вполне созрела, но она дикая и потому очень кислая. Дорога идет по дну мелких проток с голубым илистым дном. В протоках бежит быстрая вода. Вдруг мы замечаем впереди густой дым, который валит прямо от реки. За узкой, по колено, протокой открывается островок, покрытый кустами и густо заваленный заиленным топляком. Левый берег островка, весь загроможденный оставшейся от паводков древесиной, горит и дымится.

Вот так дела! Как же загорелся этот островок прямо посреди дикого Карагема? Грозы накануне не было. Туристы? Но как? И где они? Почему не потушили огонь, уходя с островка? Ответов на наши вопросы нет.

Мы привязываем коней на берегу и бросаемся тушить лесной пожар, опасный для окрестной тайги. В нашем распоряжении лишь три котелка и топор. Мы черпаем воду и заливаем ею огонь и горящие угли. Рубим горящие ветви и засыпаем их мокрым песком и липким речным илом.

Площадь пожара большая – 50 на 30 м. Горит сухой топляк, и горит уже давно. Огонь ушел глубоко вниз, он жарит нас из глубины завалов. Мы осторожно ступаем по почерневшему обгоревшему валежнику, засыпанному сажей и пеплом, опасаясь подломиться и провалиться в самый жар. Мы льем воду прямо в оранжево-черное пекло, и из него в ответ подымаются целые облака горячего белого пара. Мы начали тушить с трех сторон и медленно сходимся к центру пожарища. Тушение продвигается медленно. Котелки маленькие и приходится каждую минуту бегать к речке за водой. Едкий дым вперемешку с паром застилает гремящее ложе Карагема.

На борьбу с огнем уходит час. Наконец пожар вполне потушен. Черный горелый валежник блестит от пролитой нами воды. В нескольких местах остаточно поднимаются хилые дымки и пар. Мы осматриваем островок. Странное место.

Посреди островка торчит высокий шест. На него напялен сверху чей-то горный ботинок. Что сие означает? Неизвестно. Везде видны следы людей, свежие. Значит, тут проходили или стояли лагерем пешие туристы (конных мы бы видели). Костровище свежее – наверняка это они и подожгли островок. Прямо посреди него крупными белыми камнями широко (каждая буква больше метра высотой) выложено: SOS. Это еще что такое? Здесь что-то случилось? Мы оглядываемся. Ничего такого не видно. Или это глупая шутка?

– Здесь пару лет назад человек пропал. Турист. Искали его. Но так и не нашли. Может, от него эта надпись осталась? – Толя и Ербулан только пожимают плечами.

Немного проехав вперед от горевшего островка по простой дороге в половине четвертого пополудни мы встаем лагерем в нижнем течении Карагема у заброшенной пасеки. Опасные броды Карагема остаются у нас за спиной.

Заброшенная пасека

– Здесь раньше пасечник жил. Пчел держал… А несколько лет назад умер от болезни сердца, и теперь вот пасека брошенная стоит, – рассказывает нам за завтраком у костра Ербулан.

– Из Джазатора был пасечник?

– Нет, из Старого Аргута.

– А как он выбрал это место?

– Да как выбрал? Очень даже просто. Ниже километрах в пяти отсюда есть пастушеская стоянка, до нее автомобильная дорога проходит от Аргута. От той стоянки досюда тоже можно проехать на машине, материал завезти. Вот пасечник и выбрал это место, построил себе заимку. Завез лес, поставил избушку, сделал загон для скота, затащил ульи. И жил здесь все лето, держал скот и пчел своих. Здесь места отличные, мед выходил у него что надо.