Сияние

— Уверена, мы все об этом очень сожалеем, — встревает Марианна Альфрик. Хлопья нефритовой плесени слетают с её губ. — Но ведь мы не знали! Никто из нас даже не родился, когда «Юэлао» приземлился на Венере. Это не даёт вам право разгуливать повсюду, уничтожая посёлки и засовывать части своей персоны в мою персону! — Марианна в качестве иллюстрации машет рукой, из которой торчат щупальца. Хор одобрительных голосов раздаётся со стороны мёртвых.

Каллиопа — Беззаботный Кит возмущённо фыркает.

— Сдаётся мне, по нашему поведению было совершенно очевидно, что мы не хотим, чтобы нас беспокоили. Разве вы бы потревожили яблоню, если бы ветви мгновенно вас испаряли? Я думаю, вы бы обходили её десятой дорогой! И не надо нас осуждать за то, что мы защищались! Спросите у неё! — Каллиопа тыкает нарисованным плавником в Вайолет Эль-Хашем.

— Не понимаю, каким образом я, по-вашему, связана со всем этим, — парирует радиозвезда.

— Ты была в числе первых грабителей, которые явились к нашему порогу.

— Что, простите? Мне было восемь лет!

— Ох, да ладно тебе. Мы знаем твой голос. Мы слышали его снова и снова в голове, он шипел и носился туда-сюда, словно раскалённый жир по бесконечной сковороде. «Когда взглянула я на тот новый мир, во всех отношениях великолепный и ужасный во всех отношениях, увидела я тигра и звёзды, что падали с его полосатого языка. Взглянула я и узрела истинного своего новобрачного!» Я тебе не новобрачный, милочка, но тигром твоим стану, если придётся.

Вайолет Эль-Хашем смеётся долго и от души.

— Рыбка, любовь моя, это была всего лишь радиотрансляция! Когда моя нога впервые ступила на Венеру, рекламщик вручил мне сценарий, контракт, коктейль и дважды шлёпнул по попе.

— Могу я задать вопрос? — Арло Ковингтон поднимает руку, всё ещё в толстой водолазной перчатке. Грязь стекает из углов его рта, капая в прохладный зелёный напиток.

— Придержи вопрос на минуточку, Арло, — просит Анхис. — Боюсь, кое-кто из наших друзей сильно расстроился. Давайте вспомним, что мы тут все вместе застряли, хорошо? Мы ведь можем изобразить счастливую семейку в течение одного вечера, не так ли? Марианна? Вайолет?

— Ладно, — ворчат девушки.

— Каллиопа? Ты не могла бы показать нам того беззаботного кита, которого мы все знаем и любим?

— Ладно, — язвительно бросает кит.

Анхис хлопает в ладоши.

— А теперь, мама, старая ты проказница, иди сюда.

Северин Анк выбирается из объятий Эразмо и одним прыжком оказывается возле барной стойки, где сооружает себе ещё один «буравчик».

— Ну хватит уже, мамулечка. Скажи нам правду.

— Мы ядовитые?! — хором восклицают Эразмо, Максимо, Марианна, Сантьяго и Арло, после чего начинают неудержимо хихикать.

Но вопрос Анхиса заключался не в этом.

— Ты мертва?

В целлулоидных глазах Северин мелькают лукавые искорки. Она касается носа серебристым пальцем.

— Я не хочу всё испортить. — Она ухмыляется. — После ланча надо подождать хотя бы час, прежде чем отправляться плавать, детишки!

Мадам Мортимер встаёт, в задумчивости поглаживая повязку на глазу.

— Единственная причина, по которой это дело всё ещё не оставили в покое, заключается в том, что твоё чертовски огромное глазное яблоко попало на плёнку, Каллиопа. Обычно смерть ведёт к появлению трупа; но существуют много исключений, и это легко можно отнести к одному из них. Профессия мальцового ныряльщика опасна даже в лучшие времена. Неосторожные распадаются на атомы, как шарик эф-юна в распылителе. Это трагедия, но она случалась уже тысячу раз без вот такого вот «Sturm und Drang»[90] и бития себя в грудь. Если не учитывать ту короткую киноплёнку, дело-то простейшее.

Встревает Мэри Пеллам:

— А ещё проблема в том, что дружочек Макси растрынделся на всю вселенную, что убил её.

Анхис кивает.

— Да, я думаю, пора нам дёрнуть за эту ниточку — не так ли, дружище Просперо?

Максимо Варела не встаёт. Он салютует Анхису своей «Маргаритой».

— О, но ведь я её действительно убил, мальчик мой.

— Врунишка, — мурлычет Северин из-за барной стойки. Неторопливо направляется обратно к Эразмо, неся свежую «розовую леди». Устраивается на ручке его кресла. — О, какой же ты неисправимый лгун.

— Мы играем в ложь? — вздрогнув, спрашивает Марвин Мангуст. Его усы радостно топорщатся. — Я люблю эту игру! Я в ней настоящий ас! Выберите меня! Выберите меня! Я тоже убил Северин!

— Да кто же ты? — с раздражённым вздохом спрашивает Пейто Кефус. — Как ты вообще связан с этой историей? Что ты тут делаешь?

Марвин Мангуст закрывает рот обеими лапами. Икает.

— Я не знаю! — нервно отвечает он. — Я попросил осьминога меня подвезти!

Покрытое чумной испариной лицо Макса обмякает.

— Я говорю правду. Рин, мне так жаль.

Северин закатывает глаза.

— Господи боже, Макс, ты чего?

— Я тебя ударил.

— Я тоже тебя ударила. Наш счёт меня устраивает.

Запавшие глаза Максимо наполняются слезами.

— Я тебя толкнул. Ты упала на камни.

— И обзавелась парой синяков на заднице. Тоже мне, проблема.

— Ты упала на Джорджа и разбила его.