Сияние

[КИЛКЕННИ всё это время сидит в кресле лицом к камину. Он курит трубку; на нём полосатый костюм и щегольская шляпа.]

КИЛКЕННИ

Красиво сказано, мисс Мортимер. Я вполне согласен.

ВИЛЬГЕЛЬМИНА УАЙЛЬДХАРТ

Килкенни!

МАДАМ МОРТИМЕР

Доброе утро, сэр! Полагаю, вам хорошо спалось в грузовом отсеке? Вы пропустили восход урагана — Большое красное пятно[69] в это время года выглядит особенно красиво.

КИЛКЕННИ

Думаю, я его ещё увижу. Ради удовлетворения амбиций приходится жертвовать малым. Уж я-то за свою жизнь повидал ливней с ураганами. А как поживает ваша сестра, мисс Мортимер? На Рождество мне так не хватает Эмили.

[Лицо МАДАМ МОРТИМЕР заливает румянец гнева; ее рука сжимается на пистолете.]

МАДАМ МОРТИМЕР

Ты отлично знаешь, как она поживает. И если бы ты был достойным человеком, то сказал бы мне, где похоронил её!

РУКОВОДСТВО ИНЖЕНЮ

13 января 1930 г.,

половина четвёртого пополудни

«Савой», Город Кузнечика, Луна

Я гарцевала перед камерой вот уже — господи боже! — двадцать два года, так что соблаговолите принять нижеследующее заявление как веское и авторитетное.

Вечеринки по завершении съёмок я люблю больше всего на свете.

О, планы милы, и работа мила, но когда она остаётся в прошлом — это намного милее. А танцевать до упаду, когда ты вся такая в жемчугах и знаешь, что завтра тебе ничегошеньки не надо делать, попросту лучше всего! Все изысканные и усталые, и прямо искрятся неистовой радостью от того, что справились, несмотря на все преграды — и действительно, когда с твоих плеч свалился тяжкий груз, нельзя не почувствовать лёгкость в ногах. Эта вечеринка знаменует конец света — финал скоротечного, фантастического мира, который вы сотворили вместе, мира, который теперь существует лишь на смотанной в бобины чёрной плёнке в жестяных коробках. Ну и ладно! Вперёд, к следующему! И забавная, шаловливая магия завершающей вечеринки состоит в том, что на всех ещё висят лохмотья персонажей, как вуаль Саломеи, колышутся, бледнеют, но всё ещё продолжают ощущаться на языке и путаться под ногами. Ты уже не в Стране Чудес, но от тебя решительно несёт кроликом. Это секретное, бесшабашное пространство, где всё по-прежнему наполовину выдумка. Этот негодник ещё не избавился от походки Робин Гуда, а вон тот, другой малый не оставил попытки соблазнить тебя, как Хитклифф; вон те два профессиональных боксёра сегодня ночью могут подраться, потому что ещё не до конца смыли с себя Каина и Авеля; и, о боже, на какие проказы ты способна, пока твоё сердце наполовину леди Мэрион, немного Кэти[70], чуть-чуть мадам Мортимер — впрочем, я никогда не сбрасываю Эм-Эм с себя полностью. Я была ею почти столько же времени, сколько живу на Луне, то есть почти всю свою жизнь. То, что было до Луны, вряд ли стоит считать жизнью. Я вся пропиталась мадам Максин Мортимер. Ну вот, к примеру, на днях из гримёрки Бетти Райли пропало её ожерелье из чёрного жемчуга — так я заперла все двери, начала допрашивать подозреваемых и лишь потом пришла в себя.

Бедная Беттс. Внутри у неё только солнечный свет и кроличьи хвостики, но в последнее время ей приходится чертовски трудно. И становится всё хуже. Хартфорд Крейн подарил ей то ожерелье прямо перед тем, как сбежать с Иоландой Брун. Злоречивые газетёнки не жалеют сил, полоща бельё, и пока Иоланда поедает внимание ложками, милая невинная Бетти пискнуть не смеет от позора. Обманывай первой и обманывай часто, Беттс, и тогда тебе не придётся подчищать за мужем после его полуночных закусок.

Итак, мы проехали вокруг темы, разминулись с нею, включили заднюю скорость и опять вернулись туда, куда надо, а надо нам вот что: «Происшествие на Миранде» лежит себе в жестяных коробках, вместе с последними десятью годами, которые были, прямо скажем, так себе. Это будет последний звукофильм Тада — ветер дует нам в лицо. Суммы в чеках вырастают в тот же момент, когда я закрываю рот. Мне всегда нравился мой голос. Жаль, что Эм-Эм придётся спасать положение с помощью неистовой жестикуляции, но чего народ хочет, то он и получит.

Впрочем, ладно! Завершающая вечеринка СЕГОДНЯ. И утончённый кутёж мы устроим не в каком-нибудь продымленном подпольном баре, нет, сэр! Долой молчание! Рвите карточки для титров! Мой дорогой маэстро Таддеус роскошно нас всех одарил: вечеринка будет на борту его яхты в Море Спокойствия! «Ахелоида» — величественное, расточительное, блистательное чудище — имеет собственный бальный зал, кегельбан и винный погреб, который сгодился бы и для компашки римских императоров, и Тад позаботился о том, чтобы в каждой каюте были свежие фиалки и щепотка нюхательного табаку.