Сила Слова в Древней Ирландии. Магия друидов

Итак, в качестве вывода придется ограничиться нашей первой суммарной идеей, что в древне– и среднеирландских текстах лексема bricht не имеет специфизирующего значения, но кодирует скорее сам факт магического нанесения вреда, причем (поверхностный) синтаксический анализ контекстов употребления лексемы демонстрирует ее акциональный характер. Говоря проще:

bricht – это скорее действие, чем текст. Это – обобщенное зло, которое может проявляться по-разному и принимать разные формы, что и было очень емко и точно сформулировано в «Лорике Патрика». Но зло скорее в христианской парадигме. Этимология лексемы, ее предположительная связь с «озарением, светом», а также «возвышением» и германской «поэзией» почти ничего не дает нам для уточнения пути семантической деривации. Однако идея, что за этой лексемой память языка скрывает некую архаическую семантику, выводящую нас в область сакрализованного Поэтического Слова и связывающую ирландское язычество с древнеисландскими представлениями о свете, кодирующем имя бога поэзии Bragi

, предстает очень привлекательной. Изначальной семантикой лексемы в таком случае можно предположить – «поэзия, песнь», но «песнь» языческая. Однако в таком случае остается не до конца проясненным соотношение древнеирландского bricht и галльского

brixta‘заклинания’. И, что самое главное, продемонстрированный контекстуально-семантический разброс не дает оснований для более точной дефиниции лексемы уже на древнеирландском текстовом уровне. Остается лишь повторить слова Жаклин Борч, предположившей, что истинного значения многочисленных древнеирландских слов, связанных с магией, мы никогда не узнаем, а тем более не сможем реконструировать стоящих за ними магических практик. И в общем, ничего уникального здесь нет. Примерно о том же, но с гораздо бóльшим оптимизмом писала много лет назад Н. А. Ганина, пытаясь реконструировать готскую языческую лексику по данным переводов Писания: «Коренным образом меняются семантика и сфера употребления слов, приобретших в новой обстановке негативную окраску. Тем не менее многое из старого сакрального и мировоззренческого словника входит в корпус новой терминологии, подвергаясь переосмыслению, приобретая новые коннотации, но не теряя своей исконной концептуальной нагруженности» [Ганина 2001: 5].

И все-таки нельзя не поразиться тому, что, несмотря на огромную дистанцию, которая отделяет галльский язык от древнеирландского языка в том, что может быть названо «культурно-языковым пространством», оба сохранили одну и ту же лексему – bricht

, причем именно в указанном выше обобщенном значении: магия как процесс, как результат, как умение, как субстанция.

Глава 3

О появлении «магии» в Ирландии и о первых ее носителях

Задаваться вопросом, как и когда могла появиться на территории Ирландии магия, наверное, не имеет смысла, если понимать в данном случае ее генетический анализ буквально. Как можем мы предположить, опираясь на многочисленные и разнообразные этнологические параллели, магия как представление о неких иррациональных возможностях воздействия на природу и человека, а также на судьбу и будущее в целом, наверное, была в Ирландии всегда, точнее – появилась вместе с первыми переселенцами, то есть датируется еще палеолитом, примерно 8000 г. до н. э. (см. о волнах заселения острова с археологической точки зрения [Mallory 2013]). Подтверждают эту идею, впрочем, – довольно банальную, и более поздние неолитические захоронения, и постройки храмового типа вроде знаменитого Нью-Грейндж. Но о духовной жизни людей того давнего времени мы не знаем почти ничего, точнее – знаем достаточно много, чтобы реконструировать некие представления о существовавших ритуалах, безусловно, тесно связанных с астрономическими знаниями, то есть, возможно, с поклонением солнцу. Но был ли архаический солярный культ докельтского населения острова собственно магией? Скорее – это была одна из форм примитивных, но уже религиозных представлений. И все же, как ни странно, мысль о том, что субстратные духовные комплексы мышления и представлений о закономерностях движения времени и человека в нем могли позднее как-то проявиться уже в кельтском обществе, существует. Так, как пишет Г. В. Бондаренко, «не исключено, что ирландский институт друидов действительно серьезно отличался от своих британских или галльских собратьев прежде всего за счет влияния местного некельтского субстрата» [Бондаренко 2015: 270]. Мы невольно забегаем вперед, уже называя открыто основных носителей магического искусства ирландцев, но, наверное, это и логично.