Сила Слова в Древней Ирландии. Магия друидов

Умение Племен Богини особым образом пользоваться силой слова и применять «магию» в данном случае оказывается превзойденным. Но, как показывает компилятор, мудростью, которая сыграла решающую роль, оказалась не столько мудрость сыновей Миля в их, так сказать, усредненном варианте (как у Племен Богини), сколько мудрость поэта сыновей Миля – Аморгена Белоколенного (варианты имени также – Amorgen, Amargen, Amairgen [Koch 2006: 47]).

Первый магический текст-гимн Аморген исполняет, приближаясь к берегу острова и ступив на него одной правой ногой (как бы тем самым пребывая в лиминальной зоне: не на земле и не на суше). Его песнь – серия мистических отождествлений, в чем-то сходная, по мнению авторов энциклопедических статей о нем, с песнью валлийского барда и мудреца Талиесина (см. [Koch 2006: 46] или, например, [Mackillop 1998: 15]). Но так называемая «Песнь Талиесина» (мифического поэта-прорицателя) строится на перечислении неких якобы имевших место воплощений и перевоплощений (см. пересказ повести о Талиесине в [Ford 1999: 14–36]), и она строится на повторах в прошедшем времени:

Bvm yn lliaws rith kyn bum disgyfrith:

bum cledyf culuruth, or edaf oan writh.

Bum deigyr yn anwyr, bum serwawl syr,

Bum geir yn llythyr, bum llyfyr ym prifder… [Haycock 2007: 174].

Я был во многих формах, пока не был освобожден:

Я был тонким острым мечом, сделанным руками.

Я был каплей в воздухе, я был сиянием звезд,

Я был словом в письме, я был книгой в моем учении…

И так далее…

Талиесин, как мы видим, говорит о своих временных перевоплощениях, тогда как Аморген последовательно употребляет форму am

– cop. 1 sg. pres., т. е. он отождествляет себя со всем окружающим, точнее – теми его элементами, которые им называются.

Посмотрим внимательнее на текст гимна[73]:

Am gáeth i mmuir,Am tond trethan,Am dam secht ndírend,Am séig i n-aill,Am dér gréne,Am cain lubai,

Am torc ar gail…Я ветер в море,Я волна бурного моря,Я бык семи сражений,Я сокол на скале,Я слеза солнца (роса),Я закон (?) растений (?),Я вепрь в ярости…¹

[Macalister 1956: 110]

Далее он называет себя: «прекрасный цветок, свирепый вепрь, лосось в потоке, озеро в равнине, искусное слово, разящее в битве, божество, сотворившее жар головы».

Для понятия искусного слова (которое, кстати, в русском языке имеет два значения – ‘относящийся к искусству’ и – ‘мастерский, сделанный высоко профессионально’) в оригинале употреблено сочетание – Am brí dánae ‘я слово искусства’, понять которое не так просто. В предыдущей строке употреблено сочетание brí a ndai, которое Р. Макалистер переводит как Mountain in a Man ‘гора в человеке’, видимо, в значении «нечто наиболее важное, что есть в человеке» либо «вершина человека». То есть либо лучший из людей, либо – лучшее в человеке (наверное – разум). В следующей строке употреблено то же слово – brí, которое, согласно интерпретации издателя, имеет уже другое значение: «слово» (по предположению Ж. Вандриеса, это поэтическое сокращение от briathar ‘слово’ [LEIA-B: 87]. Но твердой уверенности в этом у нас нет, и мы данные две строки темного гимна вполне можем перевести и как «Я вершина в человеке / Я слово искусства», и как «Я слово в человеке / Я вершина искусства», либо выбрать для перевода какой-то один вариант, например: «Я вершина в человеке / я вершина искусства». Мне кажется, что никакого единого мнения здесь и не может быть, поскольку текст сам по себе оказывается семантически поливалентным и полифункциональным, и понимать отдельные лексемы буквально просто не имеет смысла.