Сильмариллион

Вскоре погиб Хандир, правитель Бретиля: орки вторглись в его земли, и Хандир дал им бой, но люди Бретиля потерпели поражение, и враги оттеснили их обратно в леса. А осенью того же года, выждав своего часа, Моргот бросил на народ Нарога огромное, давно подготавливаемое им воинство; сам урулоки Глаурунг пересек Анфауглит, и явился к северным долинам Сириона, и учинил там великий разор. Под сенью Эред Ветрин осквернил он Эйтель Иврин, а оттуда вторгся в королевство Нарготронд и выжег Талат Дирнен, Хранимую Равнину в междуречье Нарога и Тейглина.

Тогда выступило в поход воинство Нарготронда: Турин, видом высок и грозен, ехал в тот день по правую руку от Ородрета, и, глядя на него, эльфы воспряли духом. Однако армия Моргота оказалась куда более многочисленной, нежели сообщали доселе разведчики; и один только Турин, защищенный гномьей маской, смог выстоять при приближении Глаурунга; орки смяли ряды эльфов и оттеснили их на поле Тумхалад, что между Нарогом и Гинглитом: там эльдар были окружены. В тот день сгинули безвозвратно и гордость, и воинство Нарготронда; сражаясь в первых рядах, пал Ородрет, а Гвиндор, сын Гуилина, был смертельно ранен. Турин поспешил к нему на выручку, и все бежали с его пути; и вынес он Гвиндора из битвы, и, оказавшись под защитой леса, уложил его на траву.

И молвил Турину Гвиндор: «Спасением платишь ты за спасение! На го́ре спас я тебя, а ты меня – напрасно, ибо нет исцеления моим увечьям и должно мне покинуть Средиземье. И хотя люблю я тебя, сын Хурина, сожалею я о том дне, когда вырвал тебя из орочьих лап. Если бы не твои доблесть и гордыня, не утратил бы я разом жизнь и любовь и до поры выстоял бы Нарготронд. Теперь же, если ты любишь меня – оставь меня! Поспеши в Нарготронд и спаси Финдуилас. Последние слова мои к тебе таковы: она одна стоит теперь между тобою и роком. Если помедлишь ты и предашь ее – не замедлит настичь тебя рок. Прощай!»

И Турин бросился назад, в Нарготронд, по пути созывая к себе разбежавшихся воинов; а в воздухе кружились листья, подхваченные порывом ветра, там, где шли они, ибо близилась к концу осень и надвигалась стылая зима. Но орочья рать и дракон Глаурунг оказались в городе раньше них: враги явились как из-под земли прежде, чем часовые узнали о том, что произошло на поле Тумхалад. В тот день мост через Нарог сослужил дурную службу: крепок он был и надежен, и невозможно оказалось разрушить его в одночасье. Враги без труда перебрались через глубокую реку; Глаурунг обрушился на Врата Фелагунда огненным смерчем, и сокрушил их, и вступил в город.

Когда же подоспел Турин, страшное разграбление Нарготронда уже почти завершилось. Орки перебили или обратили в бегство всех, способных держать в руках оружие и теперь обшаривали покои и обширные залы, растаскивая и уничтожая все, что встречалось им на пути; а тех жен и дев, что не погибли от меча и пламени, орки согнали на террасы перед входом в город, чтобы увести их в рабство к Морготу. Гибель и горе застал Турин; и никто не мог противостоять его натиску, да никто и не отважился; ибо он сметал с пути всех и вся; так прошел он через мост и прорубил себе дорогу к пленным.

Так Турин оказался в одиночестве: те немногие, что последовали за ним, в страхе бежали. В этот самый миг из зияющих врат выполз Глаурунг и улегся позади, между Турином и мостом. И вдруг заговорил он, ибо злобный дух заключен был в драконьем теле, и молвил так: «Привет тебе, сын Хурина. Вот и повстречались мы!»

Турин стремительно развернулся и шагнул к чудовищу, и лезвие Гуртанга по краям словно бы вспыхнуло пламенем; Глаурунг же умерил палящее дыхание и широко раскрыл свои змеиные глаза, и вперил взор свой в Турина. Не дрогнув, Турин встретился с ним взглядом, поднимая меч; и в тот же миг сковали его неодолимые чары бессонного драконьего ока; и застыл он на месте. Долго стоял он неподвижно, точно каменное изваяние; так один на один свела их судьба пред вратами Нарготронда, и оба безмолвствовали. Но вот Глаурунг заговорил вновь, насмехаясь над Турином, и рек он:

– Зло сеешь ты повсюду на пути своем, сын Хурина. Неблагодарный приемыш, разбойник с большой дороги, убийца друга, разлучник любящих сердец, узурпатор власти в Нарготронде, безрассудный войсководитель, предатель родни своей. Мать и сестра твои прозябают в рабстве в Дор-ломине, лишения и нищета – их удел. Ты разряжен, как принц, они же ходят в лохмотьях; по тебе тоскуют они, но тебе до них нет дела. То-то отрадно будет отцу твоему узнать, каков его сын; а узнает он о том всенепременно.

И Турин, будучи во власти чар Глаурунга, поверил драконьим речам, и увидел себя со стороны точно отраженным в кривом зеркале злобы – и преисполнился отвращения.