Сильмариллион

Тогда Турин приблизился к столу Бродды и, схватив восточанина одной рукою, другой извлек из ножен меч и потребовал ответа на вопрос, куда бежала Морвен; и Аэрин поведала Турину, что Морвен отправилась в Дориат искать своего сына. «Ибо Черный Меч с юга, ныне погибший, как говорят, очистил от зла окрестные земли», – сказала она. Тогда прозрел Турин, и пали наконец последние путы чар Глаурунга; горе, и гнев при мысли о том, как жестоко он был обманут, и ненависть к притеснителям Морвен вскипели в его сердце черной яростью, и Турин зарубил Бродду в его же пиршественном зале, а с ним и прочих восточан, его гостей. И выбежал Турин из дома, а на дворе бушевала пурга; и погоня не заставила себя ждать. Но Турину помогли немногие уцелевшие из народа Хадора, знавшие пути и тропы в глуши; с ними бежал он сквозь метель и добрался до убежища изгоев в южных нагорьях Дор-ломина. Не задержавшись там, Турин покинул край своего детства и возвратился в долину Сириона. Тяжело было у него на душе, ибо только новые горести навлек он в Дор-ломине на остатки народа своего, и, верно, порадовались там его уходу. Одно утешение оставалось ему: благодаря доблести Черного Меча дороги к Дориату открылись для Морвен. И сказал себе Турин: «Выходит, не для всех обернулись злом мои деяния. Где лучше сумел бы я устроить родню мою, даже если бы пришел раньше? Ибо если падет Пояс Мелиан, тогда настанет конец последней надежде. Нет, пусть лучше все остается так, как сложилось: ибо куда бы ни направил я путь, тьму несу я с собой. Да убережет их Мелиан! Я же не стану до поры омрачать жизнь тех, что дороги мне».

И Турин, спустившись с Эред Ветрин, отправился на поиски Финдуилас; но напрасно обшаривал он леса у подножия гор, чутко прислушиваясь к малейшему звуку, словно дикий зверь; напрасно устраивал засады на всех дорогах, ведущих на север к ущелью Сириона. Турин опоздал: слишком давно прошли орки, и все следы замела зима. Но случилось так, что однажды, идя к югу вниз по течению Тейглина, Турин набрел на небольшой отряд людей Бретиля, окруженный орками, и вызволил халадин, ибо орки в страхе бежали при виде Гуртанга. Турин назвался Лесным Дикарем, и спасенные принялись упрашивать его остаться с ними; но отвечал Турин, что не исполнил он еще того, что должно: надлежит ему отыскать Финдуилас, дочь Ородрета из Нарготронда. Тогда Дорлас, предводитель лесных жителей, поведал ему скорбную повесть о гибели девушки. Ибо люди Бретиля подстерегли у Переправы Тейглина орочье воинство, надеясь отбить несчастных, угнанных из Нарготронда, но орки немедленно предали пленников жестокой смерти; Финдуилас же они пригвоздили к дереву копьем. И умерла она, и последние ее слова были: «Скажите Мормегилю, что Финдуилас здесь». Потому халадин похоронили ее близ того места, и назвали могильный курган Хауд-эн-Эллет, Холм Эльфийской Девы.

Турин повелел халадин отвести его к холму, а, оказавшись там, бросился на землю, погрузившись во мрак отчаяния на грани смерти. Но Дорлас, по черному мечу, слава о котором дошла даже до чащ Бретиля, и по тому еще, что незнакомец разыскивал дочь короля, понял, что назвавшийся Лесным Дикарем на самом деле – Мормегиль из Нарготронда, и, если верить слухам, сын Хурина из Дор-ломина. Тогда лесные жители подняли бесчувственного Турина и отнесли его в свое поселение. Дома их построены были за частоколом на возвышенности среди леса: Эффель Брандир на Амон Обель; ибо из-за войны народ тот умалился числом. Ныне правил ими Брандир, сын Хандира, человек мягкого нрава и хромой с детства; надеясь защитить народ свой от северных полчищ, он полагался скорее на скрытный образ жизни, нежели на воинскую доблесть. Потому встревожили его доставленные Дорласом вести, а при взгляде на лицо Турина, недвижно лежащего на носилках, сердцем Брандира овладело тяжелое предчувствие. Однако, тронутый бедственным положением несчастного, он принял Турина в свой дом и стал его выхаживать, ибо был весьма сведущ в искусстве врачевания. С приходом весны Турин стряхнул с себя оковы тьмы, и исцелился он; и поднялся, и решил остаться под защитой Бретиля, надеясь, что здесь избавится наконец от преследующей его тени и отречется от прошлого. Потому он взял себе новое имя, Турамбар, что на Высоком эльфийском наречии означает Победитель Судьбы, и просил лесных жителей позабыть о том, что он – чужой среди них, и что когда-то звался иначе. Однако Турин не желал вовсе отказаться от военных походов, ибо не мог допустить, чтобы орки явились к Переправе Тейглина или приблизились к Хауд-эн-Эллет; отныне здесь поджидала их смерть, и враги обходили это место далеко стороной. Однако черный свой меч Турин отложил до поры: ныне ходил он в бой, вооруженный копьем и луком.