Сильмариллион

А пока стоял Турин, прикованный к месту драконьим взглядом, не в силах пошевелиться, изнемогая от душевных мук, орки погнали прочь захваченных невольниц, и прошли они совсем рядом с Турином и пересекли мост. Была среди них и Финдуилас, и взывала она к Турину, как уводили ее; но не раньше, чем крики девушки и стенания пленниц стихли в отдалении на северной дороге, Глаурунг освободил Турина; и с тех пор голос тот неумолчно звучал в его ушах.

И вот, наконец Глаурунг резко отвел взгляд и выждал; и Турин медленно пошевелился, точно пробуждаясь от страшного сна. Придя же в себя, он с криком ринулся на дракона. Но рассмеялся Глаурунг, говоря:

— Если ты ищешь смерти, охотно убью я тебя. Да только едва ли поможет это Морвен и Ниэнор. Ты не внял плачу эльфийской девы. Так и от уз крови готов ты отречься?

Турин же, размахнувшись, ударил мечом, метя дракону по глазам; но Глаурунг, стремительно прянув назад, навис над ним и молвил:

— Нет! По крайней мере отваги тебе не занимать; не встречал я доселе таких храбрецов. Лгут те, кто утверждает, будто не чтим мы доблесть недругов. Что ж! — предлагаю тебе свободу. Возвращайся к родне своей, если сможешь. Ступай же! А если уцелеет какой человек или эльф, чтобы было кому сложить сказание об этих днях, уж верно, презрением заклеймят тебя, если отвергнешь ты мой дар.

И Турин, все еще одурманенный драконьим взглядом, поверил словам Глаурунга, как будто имел дело с врагом, которому ведома жалость, — и, развернувшись, бросился бегом через мост. А вслед ему звучал холодный голос:

— Поторопись же в Дор-ломин, сын Хурина! А не то, чего доброго, орки опять опередят тебя. Если замешкаешься ты ради Финдуилас, не видать тебе более Морвен; никогда не увидеть тебе Ниэнор, сестру твою; и станут они проклинать тебя.

И ушел Турин прочь по северной дороге, и снова рассмеялся Глаурунг, ибо исполнил он поручение своего Господина. Теперь дракон задумал поразвлечься сам, и изрыгнул огонь, и спалил все вокруг. Орков-мародеров он разогнал и выдворил из крепости, отняв у них все награбленное добро вплоть до последней безделицы. Затем разрушил он мост и сбросил обломки в пенный Нарог; и, почитая себя в полной безопасности, сгреб в одну кучу все сокровища и богатства Фелагунда в самом глубинном чертоге и улегся сверху, вознамерившись немного отдохнуть.

А Турин спешил на Север; он пересек разоренные ныне земли в междуречье Нарога и Тейглина, и Лютая Зима застала его в дороге; ибо в тот год снег выпал уже осенью, а весна запоздала и не принесла с собою тепла. Турин шел вперед и вперед, и все казалось ему, будто слышит он голос Финдуилас, будто выкликает она его имя через леса и холмы; и велика была его скорбь. Но бередили ему сердце лживые речи Глаурунга, и неизменно видел он мысленным взором, как орки жгут дом Хурина либо влекут на муки Морвен и Ниэнор; и Турин так и не свернул с пути.

Наконец, измученный спешкой и долгой дорогой (сорок лиг и более прошел он, не отдыхая), с первым льдом Турин добрался до заводей Иврина, где некогда обрел исцеление. Но теперь на их месте было только замерзшее болото, и не мог он более испить там воды.

И вот, с трудом пробившись сквозь студеные метели севера, Турин прошел перевалами Дор-ломина и вновь увидел край своего детства. Унылой и опустошенной предстала та земля его взору, и не нашел он Морвен. В доме ее, разоренном и пустом, гулял ветер, а вокруг не было ни души. И ушел Турин, и явился в дом восточанина Бродды — того, что взял в жены Аэрин, родственницу Хурина; и там узнал он от старого слуги, что Морвен давно покинула эти места и бежала из Дор-ломина вместе с Ниэнор, а куда — не знал никто, кроме Аэрин.