Сильмариллион

Когда в орчьем лагере все заснули, Белег взял лук и в темноте неслышно перестрелял по одному всех волков-часовых. Потом очень осторожно оба эльфа пробрались в овраг, и нашли там Турина, скованного по рукам и ногам, и вдобавок привязанного к сухому дереву. Вокруг него в стволе торчали ножи, которыми враги в него бросали. Он спал, повиснув на путах, или был в забытье. Белег и Гвиндор перерезали верёвки, подняли Турина и вынесли из оврага. Но донести смогли лишь до зарослей терновника немного выше по склону. Там они положили его на землю. Уже начиналась гроза. Белег вынул свой меч Англахел и стал освобождать руки и ноги Турина. Но злая судьба в тот день оказалась сильнее Белега. Он рубил мечом оковы, клинок соскользнул, поранив Турину ногу, и воин вдруг очнулся в страхе и ярости. Различив склонённую над ним фигуру с обнажённым мечом, он решил, что это орки снова пришли издеваться над ним. Освобождёнными руками он выхватил Англахел из рук того, кого счёл врагом, и в темноте убил на месте Белега Куталиона.

Потом он выпрямился, понял, что больше не связан, и приготовился драться с орками, чтобы подороже продать свою жизнь. Но тут ярко сверкнула молния, в её свете Турин увидел лицо Белега и понял всё. Словно окаменел он, глядя на страшное деяние рук своих. Так ужасно было его лицо в свете молнии, что Гвиндор прижался к земле, не смея поднять глаз.

Внизу в овраге проснулись орки, в их лагере поднялась суматоха. Они, видно, решили, что гром послан с запада из-за Моря великими врагами. Взвыл ветер, полил ливень, с высот Таур-ну-Фуина вниз покатились потоки воды. Гвиндор сквозь грозу кричал Турину, что они в опасности, но Турин ничего не слышал. Гроза ревела, а он сидел, словно каменный, без слов и без слёз над телом Белега Куталиона.

Когда настало утро и гроза откатилась на восток в Лотланн, на небо вышло необычно тёплое и светлое для осеннего времени солнце. Орков в овраге уже не было, они не стали разыскивать Турина, ибо думали, что он успел далеко уйти, а все следы смыло ливнем. Гвиндор видел, как враги уходят за горизонт по дымящимся пескам Анфауглита. Вот так они вернулись к Морготу с пустыми руками, а сын Хурина остался сидеть в безумном оцепенении на склоне Таур-ну-Фуина, и тяжесть совершённого давила его сильнее, чем недавно орчьи оковы.

Потом Гвиндор сказал Турину, что Белега надо похоронить. Турин встал, как во сне, и вместе они вырыли неглубокую могилу, положили туда Белега и рядом с ним его большой лук Белтрондинг из чёрного тиса. Но страшный меч Англахел не был погребён. Его взял Гвиндор, сказав, что лучше ему мстить слугам Моргота, чем лежать в земле без дела. И лембасы Мелианы он взял для пропитания в необитаемых местах.

Так погиб Белег Лучник, вернейший из друзей, величайший воин и следопыт из всех, обитавших в лесах Белерианда в Давние дни, погиб от руки друга, которого любил. Горе глубокими бороздами легло на лицо Турина и осталось начертано на нём навеки. А к эльфу из Нарготронда вернулись силы и воля, и он увёл Турина далеко-далеко от Таур-ну-Фуина. На всём трудном и долгом пути молчал Турин и шёл без цели и без желания, а год кончался, и к северным землям подступала зима. Гвиндор всё время был рядом, вёл и охранял его. Так они направились к западу, перешли Сирион и подошли к роднику Эйтель Иврин, где у подножья Гор Тени начиналась река Нарог. Тут Гвиндор обратился к Турину и сказал:

– Пробудись, Турин, сын Хурина Талиона! Вот родник Иврин и вечно смеющееся озеро. Его питают неиссякаемые кристальные ключи, их бережёт в чистоте сам Повелитель Вод Ульмо, сотворивший эту красоту в древности.

Встал Турин на колени, выпил той воды, и вдруг упал на землю, слёзы потоком полились у него из глаз, и исцелился он от безумия своего.

Сложил он там песню о Белеге, назвал её «Лаэр ку Белег», Песнь о Великом Лучнике, и громко пропел, ничего не боясь. А Гвиндор вложил в его руки меч Англахел. Почувствовал Турин его тяжесть и понял, что он крепок и обладает большой силой. Но лезвие меча было матово-чёрным и по краям затупленным. Тогда сказал Гвиндор:

– Странный это клинок, я впервые вижу такой в Среднеземье. Он, как и ты, скорбит о Белеге. Но утешься: я возвращаюсь в Нарготронд, в дом Финарфина. Ты пойдёшь со мной, там найдёшь исцеление и восстановишь силы.

– Кто ты? – спросил Турин.

– Странствующий эльф, бежавший раб, кого встретил Белег и поддержал, – ответил Гвиндор. – Некогда я был Гвиндор, сын Гуйлина, вождь эльфов в Нарготронде. Я сражался в Нирнаэт Арнэдиад и попал в рабство в Ангбанд.

– Значит, ты видел там Хурина, сына Гальдора, воина из Дор-Ломина? – спросил Турин.

– Я его не видел, – сказал Гвиндор. – Но слухи ходят в Ангбанде, что он до сих пор не покорился Морготу и что Моргот за это проклял его и весь его род.

– Верю этому, – сказал Турин.

Они встали и, простившись с Эйтель Сирион, пошли на юг по берегу Нарога. В среднем течении этой реки их схватили эльфийские следопыты и привели в тайную крепость как пленников. Так Турин попал в Нарготронд.