Сильмариллион

Это была страшная мука, и он не мог пошевелиться под драконьим взглядом, а орки тем временем погнали пленниц мимо него и через мост, словно скот. Среди них была Финдуилас, она плакала и звала Турина, протягивая к нему руки, но Глаурунг держал его чарами, пока не затих плач и не скрылись пленницы вдали на северной дороге. Рыдания Финдуилас и стоны гонимых с тех пор всё время звучали в ушах Турина, и не мог он заглушить их.

Вдруг Глаурунг отвёл взгляд и стал ждать, пока Турин медленно расправлял члены, будто просыпался после кошмарного сна. Придя в себя, воин с громким криком бросился на дракона, но засмеялся Глаурунг и сказал:

– Если хочешь быть убитым, я охотно тебя убью. Но это мало поможет Морвене и Ниэнор. Все видели, как ты не ответил на крики эльфийки. Зов крови тоже пропустишь мимо ушей?

Турин выхватил меч и ткнул им в сторону дракона, метя ему в глаза. Но быстро отшатнулся назад[15] Глаурунг, поднялся над ним и сказал:

– Что ж, ты, по крайней мере, храбр. Храбрее всех, кого я встречал. Неправда, что мы, драконы, не чтим доблесть врагов. Итак, слушай! Дарю тебе свободу. Ступай к своим, если дойдёшь. Убирайся! Если же отвергнешь мой дар и останется в живых хоть один, кто сможет рассказать о нынешних днях, эльфы и люди с презрением станут произносить имя твоё.

Турин поверил словам Глаурунга, ибо всё ещё находился под чарами его взгляда и думал, что имеет дело с врагом, знающим жалость. Он повернулся и побежал через мост. А Глаурунг отвратительно шипел ему вслед:

– Спеши в Дор-Ломин, сын Хурина, не то орки опять опередят тебя! А замешкаешься из-за Финдуилас – не видать тебе больше Морвены и сестры твоей Ниэнор! Будешь ими проклят!

Скрылся Турин на северной дороге, а Глаурунг хохотал, радуясь, что выполнил приказ хозяина. Для собственного удовольствия он выпустил из пасти клуб дыма и огня и сжёг всё вокруг, а затем выгнал всех орков-мародёров из подземелий и отобрал у них добычу до последней мелочи. Мост он развалил, побросав камни в пенный Нарог, а потом сгрёб все сокровища Фелагунда в самый глубокий чертог и улёгся на них отдыхать.

Турин же спешил на север по обезлюдевшим землям между Нарогом и Тейглином. Злая зима встретила его, снег в том году выпал очень рано, ещё в конце осени, а холодная весна началась поздно. Вокруг него выли зимние вьюги, а ему всё казалось, что он слышит крик Финдуилас, что это она его зовёт то из леса, то с холмов. Он невыносимо страдал. Сердце его жгла ложь Глаурунга, а внутреннему взору снова и снова представлялось, как орки жгут и грабят дом Хурина или предают мучениям Морвену и Ниэнор. Поэтому шёл он только вперёд, никуда не сворачивая.

Наконец, измученный спешкой и долгой дорогой (без отдыха сорок гонов и ещё несколько), подошёл он к чистым ключам родника Иврин, где некогда исцелился. Но они потемнели и застыли под первым льдом зимы, и не смог он напиться.

С трудом преодолевая северные снега, вышел он всё же на тропы Дор-Ломина и добрался до земли детства своего. Была она холодной, пустой и мрачной, Морвену он не нашёл. Разграбленный дом был пуст и разваливался, рядом никто не жил. Турин пошёл дальше и пришёл к дому Бродды из востокан, который взял в жёны соплеменницу Хурина Аэрин. Там он узнал от старого слуги, что Морвена вместе с Ниэнор давно бежала из Дор-Ломина, но куда – известно лишь Аэрин.

Бродду Турин застал за трапезой, схватил его и, обнажив меч, потребовал, чтобы ему сказали всю правду. И рассказала Аэрин, что Морвена пошла в Дориат, искать сына:

– Ибо тогда многие земли освободил от врагов Чёрный Меч с юга, который, как говорят, потом погиб.

Тут открылись глаза Турина, спали последние чары Глаурунга, и охватила воина такая печаль, такая ненависть к обидчикам Морвены и такая чёрная ярость, что убил он Бродду на месте, и всех гостей его, востокан, а сам в отчаянии бросился прочь, в белую зиму, словно за ним гнались. Но в той стране оставались ещё люди Хадора, которые поддержали его. Они знали, как выжить в глуши, вместе дошли они до разбойничьих пещер в южных склонах гор Дор-Ломина. Так Турин ещё раз покинул долину детства своего и вернулся в долину Сириона. Горько было у него на сердце, ибо и в Дор-Ломин он принёс остаткам своего народа только горе, и там были рады, что он ушёл. Одно утешало его: Морвена шла в Дориат свободными дорогами, благодаря храбрости Чёрного Меча. И говорил он сам себе мысленно: «Значит, не все мои деяния – зло. Разве мог бы я в лучшее место отправить свою семью, даже успев прийти раньше? Только если Враг прорвёт Пояс Мелианы, погибнет последняя надежда. Вышло лучше, чем могло быть. Ведь куда бы я ни пришёл, за мной идёт тень Зла. Пусть их охранит Мелиана. Пусть немного поживут там, где нет Тени».

Спустился Турин с гор Эред Ветрин и стал искать следы Финдуилас, но напрасно. Он прочесал все леса у подножий гор, крался по ним осторожным зверем, подходил ко всем дорогам, которые вели к северу от Сирионского Прохода. Было слишком поздно. Старые следы заметала снегом зима.