Сильнее боли

Галя обулась и почувствовала себя чуть уверенней. Прошлась по двору, поросшему мягкой, слегка пружинящей травкой, выглянула за калитку. И сразу увидела идущих от соснового бора Тараса и незнакомую молодую женщину. Женщина была красивая. Очень красивая! У Гали вдруг перехватило дыхание и тревожно заныло сердце. Она во все глаза разглядывала приближающуюся парочку, а те, не замечая пока ее, непринужденно беседовали. Тарас говорил, слегка жестикулируя, и на лице его не отражалось каких-то особенных чувств. А вот черноволосая красавица поглядывала на собеседника совсем по-другому. Так, во всяком случае, показалось Гале, и глупое сердце вновь защемило.

Когда Тарас с незнакомкой подошли достаточно близко, Галя осторожно прикрыла калитку и быстро вернулась на крыльцо. Снова села и сделала вид, что любуется цветами, посаженными возле дома.

Скрипнула калитка. Вошедшие не сразу заметили Галю, продолжая вполголоса беседовать. Первой спохватилась черноволосая девушка — споткнулась на полуслове и остановилась, огладив ладонями подол платья. Только сейчас Галя заметила, что он был почти оторван. По контрасту с ослепительной внешностью его владелицы рваное платье смотрелось нелепо. Девушка прочла это, видимо, в Галином взгляде, вымолвила: «Извините» и быстро скрылась в доме.

Тарас немного растерялся, но все-таки искренней радости в его взгляде было несомненно больше.

– Как ты себя чувствуешь? — спросил он и протянул руку, будто собрался то ли погладить ей волосы, то ли пощупать лоб. Но тут же отдернул, даже убрал за спину.

– Я? Хорошо. Выспалась. — Галя демонстративно потянулась. — А ты время, смотрю, зря не теряешь. Платья на девушках рвешь. — Последняя фраза вырвалась у Гали неожиданно, и она, беспощадно ругая себя, собралась уже было извиниться, как вдруг Тарас покраснел так, что она, чувствуя, как ухнуло вниз сердце, поняла: попала в точку…

– Да я… да ты… — замямлил Тарас, отводя в сторону глаза. — Не так ты все поняла!..

– Не так? — вымученно засмеялась Галя. — Как и что я должна была понять? Да какое мне дело, как ты проводишь свободное от меня время? — Она хотела сказать что-то еще, показать свое полное безразличие, но предательские слезы покатились вдруг по щекам, и Галя закрыла лицо ладонями. Собралась уже вскочить, убежать, спрятаться, но почувствовала на плече горячую ладонь Тараса. Он присел рядом и сначала неуверенно и робко, а потом неожиданно сильно обнял ее и прижал к себе.

– Глупышоныш, — зашептал он. — Славный, милый мой глупышоныш! Моя хорошая… Моя… любимая!

Тарас осторожно отнял одной рукой ее ладони с заплаканного лица и принялся целовать ее мокрые щеки, нос, лоб, а потом — губы. И Галя забыла все. Ни обид, ни сомнений не осталось больше в ее сердце. Она, неожиданно для себя, ответила на поцелуй. Подумала краешком разума, что надо сдержаться, но тут же, отбросив эту ненужную мысль, обвила рукой шею Тараса и жадно стала ловить губами его губы, чувствуя, что сознание снова покидает ее, но не насовсем, лишь деликатно удаляется, с интересом наблюдая тем не менее за происходящим.

Сколько продолжалось это сладкое беспамятство, Галя не знала. И длилось бы оно, наверное, долго, но по деревенской улице, оглушительно тарахтя мотором, промчался мотоцикл. Галя вздрогнула и оторвалась от губ Тараса. Посмотрела в его лучащиеся счастьем глаза и улыбнулась:

– Глупышоныш? Я?

– Угу, — довольно мурлыкнул Тарас.

– А зачем тебе дурочка?

– Почему дурочка? — Умиленное благодушие разом слетело с лица Тараса.

– Ну, глупая потому что.

Тарас облегченно вздохнул:

– Глупышоныш — это не значит глупая. Это значит — моя хорошая, моя родная… Славная, смешная. Наивная чуть-чуть… Ну ты же понимаешь все! Дразнишься, да? — Он снова хотел обнять ее, но она отстранилась:

– Не знаю, не знаю. Хорошая, родная… Звучит, конечно, приятно. А вот за глупенькую меня все равно держишь! — Галя попыталась улыбнуться, чтобы придать сказанному шутливый смысл, но улыбка вышла кривой.

– Ну что же случилось? — захлопал глазами Тарас. — Ты скажи мне прямо, что тебя тревожит?

– Она, — кивнула на дверь Галя. — Она меня тревожит. Это ведь Катерина, да? Та самая колдунья?

– Тс-с!.. — оглянулся на дверь Тарас. — Она не колдунья. То есть это она, да, но… не надо ее так. Она, скорее, знахарка, ведунья…

– Ведьма, — не удержалась Галя, но тут же закусила губу. Тарас умоляюще глянул на нее, но ничего не сказал и продолжил:

– Понимаешь, они тут ни при чем. Ну, в нашей истории… А дядя Матвей, оказывается, вообще давно умер.

– Как умер? — ахнула Галя.

– Умер, — пожал плечами Тарас. — От рака. Мы сейчас к нему на могилу ходили. А на Катю ты зла не держи. Это ведь она тебя… вылечила.

– Вылечила? Разве я болела?

– С тобой тут такая ерунда получилась, — нахмурился Тарас. — В общем, достали они нас опять. Только кто «они» — теперь мне совсем непонятно.