Читаем Силуэты. Еврейские писатели в России XIX – начала XX в. полностью

Лестное внимание к своей повести весьма воодушевило терзаемого злокачественной чахоткой Когана, чьё физическое здоровье день ото дня неуклонно угасало. Он жалуется на безденежье и видит панацею в издании очерка отдельной книгой, «единственно возможном материальном ресурсе». Решается обратиться к Стасюлевичу, но получает афронт. Причём редактор «Вестника Европы» позволил себе менторский совет начинающему литератору. Ему, дескать, не стоит держать свой талант «в черте оседлости». «Всё, что вы ни напишете на эту тему, – увещевал Когана Стасюлевич, – будет похоже или на повторение, или на продолжение первого. Может быть, со временем, когда ваше имя укрепится, вам можно будет сделать экскурсию в эту область, но не теперь, вслед за этим рассказом». Этот совет произвёл на Когана самое «удручающее впечатление». «Разве рассказы Гл. Успенского, – делился он с Короленко, – в этом смысле не повторение одного и того же? Повторяется только мотив, но следует ли из этого, что он не должен был всю жизнь писать из народного быта? Разве нет писателей, всегда изображающих жизнь из одной только области? Ведь всё это так понятно. Только по еврейскому вопросу существует отдельная логика даже у лучших людей… неужели я уже говорил так много, что не мешает лет 5 отдохнуть от меня русскому читателю? Писать из каторги, жизни фабричных, мужиков, вообще прибитого люда, можно и желательно, только из “черты” надо поменьше».

Короленко взял сторону Когана, написав ему в ответ: «Вам пока незачем ещё бросать свою тему, хотя, конечно, незачем и насильно удерживаться, как Стасюлевич выражается, – в “черте оседлости”. Я думаю только, что у Вас евреи выйдут лучше». И сообщил Когану, что обратился также в «Восход» и «Новости» с просьбой об издании его произведения.

Повесть «В глухом местечке» неожиданно привлекла внимание широкой литературной общественности. Сотрудник созданного при участии Льва Толстого издательства для народа «Посредник», Александр Хирьяков (1863-1940), обратился к Короленко: «Нам чрезвычайно понравился напечатанный в “Вестнике Европы” очерк Наумова “В глухом местечке”. Было бы желательно его издать, так как очень надо давать вещи, возбуждающие сочувствие к евреям, ибо ненавистников чересчур много». Интерес «Посредника» к тексту Когана станет понятнее, если принять во внимание творческую программу издательства: «освежение народной литературы новым нравственным художественным и гуманистическим духом: вечные идеалы братства, милосердие, антинасилие, нравственная чистота, чистота семьи, воспитание детей, труд».

Короленко, радевший о Когане, в своих переговорах с издателями пытается «соединить обе цели, то есть и распространить рассказ, и добыть от сего некоторый гонорар», потому пишет другому руководителю «Посредника», Владимиру Черткову (1854-1936), что сочинитель «совсем-таки бедняк», и настаивает на его денежном вознаграждении. Чертков ответил: «Я особенно дорожу внесением этой вещи в свою новую серию, так как, помимо её высоких художественных достоинств, она, вызывая в читателе гуманные чувства по отношению к евреям, может отчасти противодействовать тому убеждению, чтобы не сказать более, которое, к сожалению, господствует против них как раз в обширной среде провинциальной интеллигенции, среде, в которой, если принять в соображение её количество, преимущественно и будут распространяться наши издания». И предлагает немалый авторский гонорар – 150 рублей за каждые 5 тысяч экземпляров, причём 100 рублей вперёд.

Текст и был включён в новообразованную серию изданий «Для интеллигентных читателей» – «готовую библиотечку для чтения, полезного для ума и сердца». И здесь его соседями стали произведения Льва Толстого, Антона Чехова, Николая Лескова, Петра Боборыкина, Игнатия Потапенко, Александра Эртеля и самого Короленко. Так что Коган оказался в хорошей компании.

Заприметили Когана и в еврейской среде. Публицист Соломон Вермель живо заинтересовался очерком и его сочинителем и также вознамерился содействовать его публикации. Короленко ему ответил: «Вот если бы какой-нибудь просвещённый кружок интеллигентных евреев взялся за это дело и издал бы рассказ, купив его у автора – было бы очень хорошо». И далее о самом авторе, о его тяжёлой болезни, ужасающей бедности и пылкой, ранимой душе: «Он очень экспансивен, и разочарования для него убийственны». Интересны рассуждения Короленко (в другом письме Вермелю) о читательском назначении очерка, причём в связи с его концепцией народной литературы. Здесь надо учитывать стойкую популярность псевдонародных лубочных изданий с Никольского рынка, вроде «Бовы-королевича», «Еруслана Лазаревича», «Ивана-царевича», «Мамаева побоища» и др., на протяжении по крайней мере трёх веков широко распространявшихся по всей Руси великой офенями и коробейниками.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары