Силы и престолы. Новая история Средних веков

Инициаторами перемен в этом, как и во многих других случаях в раннесредневековой Франции, стали Каролинги. Как мы видели в главе 5, Карл Великий быстро расширил и централизовал франкскую власть, в некотором смысле возродил христианскую империю на Западе и проявлял большой интерес к учебе, образованию и церковной архитектуре. Неудивительно, что ему понравилась мысль о единых правилах для всех монахов в своих владениях. Карл Великий и его сын Людовик Благочестивый увидели в уставе Бенедикта отличный способ упорядочить христианскую практику и целенаправленно осуществлять имперскую власть в повседневной жизни подданных. Это было особенно актуально в случае с монахами, которые занимали не вполне удобное положение, поскольку находились вне прямого контроля церкви и не подчинялись ни епископам, ни светским властям. Кроме того, основание бенедиктинских монастырей на недавно завоеванных языческих землях позволяло распространить одобренные христианские практики на окраинах империи, соединяя колонизацию с миссионерской деятельностью. И наконец, Каролинги признавали, что монастыри служили единственным источником серьезного образования, давая одаренным юношам и девушкам возможность изучать и разбирать христианские писания, изучать латынь и знакомиться с сохранившимися сочинениями античных языческих авторов[401]. По этой причине Карл Великий и Людовик продвигали и поддерживали устав Бенедикта всей мощью светской власти. Это был решающий момент в истории западной церкви.

Ответственность за практическое воплощение этой религиозной политики возложили на другого Бенедикта – Анианского. Он получил широкие полномочия и приступил к выполнению задачи с большим воодушевлением. На склоне лет его труды увенчались чередой церковных соборов, прошедших в 816–819 гг. в прекрасном Ахенском дворце. На тех собраниях Людовик и Бенедикт Анианский повелели всем франкским монастырям впредь соблюдать единые правила. Монахи должны были проходить стандартный обряд посвящения, беспрекословно подчиняться настоятелю, проводить дни в молитвах, работе и изучении святых книг, а самое главное, следовать уставу святого Бенедикта, дополнять который могли только постановления, соответствующие его изначальному духу. Любой монах, почувствовавший, что не в силах выдержать строгость монашеской жизни, должен был искать рукоположения в священники, переходя таким образом в лоно государственной церкви и под юрисдикцию местного епископа.

Итак, во Франкской империи было два пути: вы либо принадлежали непосредственно к церкви, либо подчинялись одобренному властями бенедиктинскому уставу. Нельзя сказать, что это сразу полностью упорядочило религиозную жизнь в обширных владениях Каролингов. Однако благодаря этому бенедиктинская практика стала общепринятой во многих областях Европы. С этого времени бенедиктинский стандарт брали за основу все крупные монашеские движения, в том числе клюнийцы X в., к которым мы теперь вернемся.

Когда герцог Гильом Аквитанский передал охотничий домик в Клюни аббату Бернону, он примерно представлял, что возникнет в будущем на этом месте – образцовая бенедиктинская обитель, не повинующаяся никаким земным властям, кроме папы римского, во главе с суровым настоятелем, который будет твердой рукой поддерживать в ней должный порядок. Вряд ли Гильом мог представить, насколько успешно будет развиваться монастырь в Клюни и насколько могущественным он станет.

Бернон умер в 927 г., передав управление Клюни новому настоятелю по имени Одо. Он с детства обучался воинскому искусству в доме герцога Гильома, но в ранней юности пережил кризис веры и сбежал, чтобы жить в пещере отшельником. Позднее Одо вступил в строгую монашескую обитель Бернона в Бом-ле-Месье и стал известен безупречным смирением. Сменив Бернона на посту настоятеля Клюни, Одо завершил первую фазу строительных работ в монастыре. Он добился от короля и папы подтверждения уставной хартии герцога Гильома, получал в подарок земли и деньги от благосклонно настроенной знати и поддерживал введенную Берноном традицию строгого соблюдения бенедиктинского устава. Особенным добродушием он при этом не отличался: братьев в Клюни сурово наказывали даже за недоеденные крошки на тарелках.

Но самое главное, Одо начал экспортировать высокие стандарты Клюни в другие монастыри. Он, словно внештатный инспектор по качеству, посещал обители бенедиктинцев в Центральной Франции и давал рекомендации по улучшению общинной жизни. Почти всегда это означало возвращение к первоосновам – тяжелому физическому труду и постоянным молитвам. Одо считал, что монахи обязаны хранить молчание и подавать голос лишь при крайней необходимости, и настаивал на воздержании в пище и полном исключении из рациона мяса. Он педантично следил за соблюдением правил одежды. По словам его биографа Иоанна Салернского, его прежде всего занимало «презрение к миру, а затем ревностное старание о душах, исправлении монастырей, одежды и пищи монахов»[402].