О роли Парижского университета в деле тамплиеров источники обычно упоминают лишь мельком. Однако мнение университетских магистров имело огромное значение для всех вовлеченных сторон. Если вы подумали, что в этом нет ничего удивительного, позвольте возразить. Неформальные собрания и сообщества ученых существовали в Париже с середины XII в., но Парижский университет был официально основан папой Григорием IX только в 1231 г. Таким образом, к 1307 г. ему еще не исполнилось ста лет, и он вообще был одним из немногих существующих в мире университетов – его ближайшими конкурентами были Оксфорд и Болонья. Тем не менее, несмотря на свою молодость, Парижский университет уже приобрел репутацию опоры существующего порядка, а мнения его ярчайших представителей имели не только академический, но и политический вес. В средневековой картине мира это имело большое значение. Парижский университет быстро превратился в дискуссионную площадку, где искали ответы на важнейшие вопросы о Боге, устройстве общества и природе власти[734]
. Кроме того, по стечению обстоятельств он служил местом вербовки чиновников французской королевской администрации, откуда профессоров время от времени переманивали на государственную службу. Обучение в университете пока не считалось обязательной ступенью в жизни молодежи из среднего и высшего класса, и университеты еще не существовали как нечто само собой разумеющееся в каждом крупном городе. И все же в начале XIV в. средневековые университеты уже начали превращаться в подобие тех высших учебных заведений, которые хорошо знакомы нам в XXI в. В качестве образовательных и научно-исследовательских центров они со временем обрели значительную власть: сделанные в них открытия меняли облик окружающего мира, а их наследие сохранилось вплоть до наших дней[735]. Чтобы понять, как это произошло, нам придется взглянуть на ту интеллектуальную и культурную традицию, которая породила университеты, и для начала обратиться к VI в., когда античный мир пришел в упадок и вместе с ним на Западе постепенно угасло стремление к смелому академическому поиску.Слово Божье
Исидор, будущий архиепископ Севильи и один из величайших ученых первого тысячелетия, в юности посещал школу. Нельзя сказать, что это совершенно необычное явление, но это определенно была привилегия. В конце VI в. образование оставалось прерогативой состоятельных людей, и Исидор смог получить его только потому, что его родители принадлежали к старой римско-испанской элите. В начале Средних веков на Пиренейском полуострове правили вестготы, но способный ребенок пока еще имел шанс получить старомодное «римское» образование. Так что юному Исидору повезло. У него, как у большинства успешных людей в истории, хватило ума добавить к удаче упорный труд. Он извлекал из своей учебы максимум, жадно поглощал любые доступные знания и имел неограниченный круг интересов.
Школа, которую посещал Исидор, находилась в Севильском кафедральном соборе, где его старший брат Леандр служил епископом. Далеко не все изучаемые там предметы имели отношение к христианской вере. Базовая учебная программа, которую преподавали в Севилье и во всех остальных подобных школах, была разработана более тысячи лет назад, задолго до рождения Христа. Эту классическую программу одинаково хорошо знали и Аристотель в IV в. до н. э., и Цицерон в I в. до н. э., и Марк Аврелий во II в. н. э., и Боэций в VI в. н. э. Ее основу составляли так называемые семь свободных искусств (свободных, потому что некогда они предназначались для свободных людей, а не для рабов). Они делились на две группы. Первым изучали тривиум – искусство выражения мыслей и ведения спора: грамматику, логику и риторику. Затем шел квадривиум, куда входили искусства счета: арифметика, геометрия, астрономия и музыка. Тривиум и квадривиум не исчерпывали собой всю сумму человеческих знаний – помимо них пытливые молодые умы могли обратиться к богословию, медицине и праву. Однако они составляли основу формального образования. Боэций называл квадривиум краеугольным камнем, на котором покоятся все философские изыскания о природе мира, и очень немногие серьезные средневековые мыслители были готовы поспорить с этим утверждением[736]
.Исидор учился увлеченно и с большим удовольствием. Тривиум и квадривиум не вызвали у него никаких затруднений. Он также освоил богословие. Исидор изучил латынь, иврит и греческий язык. Он азартно набрасывался на самые разные темы, от военного дела, права и богословия до судоходства, географии и экономики домашнего хозяйства. В зрелые годы его побуждала двигаться вперед мысль, что он может иметь в своем распоряжении все знания мира. Его невероятные способности к обучению поражали всех, кто его знал. Друг Исидора Браулио писал, что он «весьма сведущ во всех видах ораторского искусства, отчего его речи вполне понятны и ученой, и невежественной публике. Поистине, он славился своим несравненным красноречием»[737]
.